Агна почувствовала, как мускулы рук незнакомца напряглись так явственно, что сквозь воспалённое сознание поняла, что это был уже не сон, её и в самом деле несли. Она разлепила отяжелевшие и горевшие веки.

– Воймирко? – лицо над ней приобрело более чёткий облик, и черты его были чужие.

– Я не Воймирко, – ответил резко, сжав челюсти, так, что дрогнули желваки.

Оторвав от девушки взгляд, в которых буйствовало раздражение, он посмотрел куда то вперёд, видно, совершенно не желая видеть её, и только сильное вынуждение заставляло его тут же не бросить её прямо на землю.

– Ценность её уже сомнительна, – отозвался Анара́д .

– Думаешь, кобылку уже объездили?

– Надеюсь, в княжестве будет более разговорчива, – жестокие слова оборвались. – Зар, забери, – последовал короткий приказ, и резкое перекидывание в другие руки заставило Агну издать стон, потому что тело будто продрало крюком. – Отнеси в избу, пусть переоденут в сухое, сделайте всё, чтобы она поскорее пришла в себя. Только поосторожней. Проследи.

Всё происходило будто не с ней, Агна словно смотрела на всё со стороны, став невольной свидетельницей чужой беды. Сознание не желало ничего воспринимать. Она только ощущала, как её кто то перехватил крепче, потом твёрдые шаги и вскрики Ереи. Поморщилась от внезапно вспыхнувшей боли на бедре, а потом её завернули во что то. Агну люто начало колотить изнутри, и она, потеряв опору, вновь ухнула в пропасть. Стылую и пустую. Она падала, захлёбываясь холодным мокрым воздухом, и страх от того, что Воймирко в опасности, заковывал душу в клетку. Падение в огненное жерло небытия продолжалось неизбежно долго. Агна совершенно потеряла счёт времени, оно размылось, как горизонт в тумане, сливаясь с небом, не стало ни верха, ни низа, ни запаха. Она слышала утешающий голос Ереи, тяжёлые вздохи и причитания.

– Злыдни окаянные. В холод такой, бездушные…

Агна открыла глаза, но ничего не смогла разглядеть – муть одна.

– Кто они? – губы пересохли страшно.

– А кто знает? Пришли с востока, стало быть, с соседнего княжества.

Агна сглотнула, пытаясь понять, откуда именно, но безуспешно – голова болела страшно.

– Не говори им ничего, поняла?

– Да как же!

– Молчи, – прошипела Агна, – поняла, Ерия? Что бы ни случилось – молчи…

А потом её одолела слабость, на грудь будто валун положили – ни пошевелиться даже, и сердце то замирало, то билось часто и гулко, и она вновь провалилась в черноту.

Агна очнулась от того, что почувствовала чужое присутствие, давящий взгляд на себе и горячее дыхание, которое прокатилось по щеке, дрожащее и тяжёлое. Пошевелилась, втягивая сухой запах сена. Послышались удаляющие шаги, и обилие света хлынуло на Агну, заставляя всё же разлепить веки. Слух прорезали пение петухов на задворках и гомон птицы на растущей у окна берёзы. Она провела ладонью по меху, слыша треск горящих дров у входа, было уже тепло, даже душно от того, что рядом горел очаг, а на ней – ворох тяжёлых шкур.

Утро вошло в полную силу, и золотистый свет, лившийся из оконного проруба, освещал небольшую горницу, в которой Агна вместе с Ерией жили мирно все эти зимы. Агна бездумно упиралась взглядом в толстые потолочные балки, достаточно низкие – не княжеские хоромы. Странно, почему то заметила это только сейчас, хоть покинула отца давно.

– Здрава будь, девица, – вонзился клином посторонний голос, так, что воздух дрогнул, и сонливость как рукой смахнуло.

Не успела Агна встрепенуться, как над ней появилось незнакомое лицо мужчины. Он улыбался, посмотрел свысока, держа в руке деревянный ковш, с которого капала вода.

Нет, это не было кошмаром. Ещё ранним утром её едва не утопили. Агна сглотнула, боясь пошевелиться.