В поход не за этим ведь ходят. Не только за этим.

— Тяжело? — спросил Бинх, она кивнула.

— Терпи, — сказал он и двинулся дальше. Не снижая темпа. Ли вздохнула и полезла за ним. Ему-то хорошо! Ноги длинные. Вообще он сильный. С одной стороны, как-то обидно. А с другой — ей нормативы юнкомовские сдавать, и там будет примерно так же. И подгонять будет некому, надо самой уложиться во время.

Камни скользили под ногами. Временами тропинка становилась крутой, и приходилось уже не идти — лезть вверх, цепляясь руками за корни и валуны. Скорее, скорее! Догнать Бинха.

Он имеет право так говорить: терпи. Он научился этому сам. Кто знает, сколько и как ему самому приходилось терпеть там, на войне.

Он ведь почти ничего не рассказывает.

Сначала ей было неловко в присутствии Бинха. Ее уже приняли в кандидаты. Чтобы стать кандидатом, надо только сдать общественную теорию на уровне юнкомовского минимума. Это для Лийи было нетрудно, она любила учиться. Бинх сидел в комиссии, и когда заговорили о поручителях, вдруг сказал:

— Я могу. У меня еще нет кандидатов.

Лийя была первым кандидатом, за которого Бинх поручился. Наверное, поэтому он отнесся к поручению с большой серьезностью. В тот же день они сели и разобрали, какие у нее есть дефициты, что нужно за год подтянуть. Дефицитов у Лийи было два — спорт и военка. Больше, собственно, ничего не требовалось — второй экзамен по теории общества и истории, за это Лийя не волновалась. И активное участие в работе ячейки, тщательное и своевременное выполнение поручений (Лийе поручили проводить еженедельно политинформацию в своем отряде и отбирать новости для сайта). Если все будет в порядке, через год ее примут в юнкомы, и к белому кандидатскому шнурку на шее добавятся еще два, черный и красный. Но надо будет еще сдать физподготовку и военку. Если, конечно, нет освобождения по состоянию здоровья, у Лийи его нет, она здорова, просто очень уж неспортивная.

— Ничего, подготовимся! — пообещал Бинх. И они наметили план занятий. Потом пошли вместе обедать, время как раз подошло. У Лийи даже голова кружилась от гордости, и казалось, что все должны смотреть и удивляться тому, что вот она идет с Бинхом. Но никто не удивлялся и даже не смотрел на них. Они нагрузили подносы, сели за стол. Лийя подумала, что раз они вот вдвоем сидят и болтают, то можно же, и даже нужно спросить что-нибудь о войне. Ей ужасно хотелось, чтобы Бинх что-нибудь такое рассказал.

— Слушай, а как там было? Ну, на войне? — замирая, спросила она.

Бинх пожал плечами.

— Ничего хорошего. Страшно иногда.

И больше ничего не стал говорить, а она не стала спрашивать. Потому что видно, там было всего так много, что вот так, в нескольких словах все равно не скажешь.

На вершине оказались скалки, и конечно же, полезли на них. Лийя не любила лазать. Она цеплялась за камни руками и ногами, подтягивалась, и при мысли, что под ногами — пустота, и до каменного грунта лететь двадцать метров… или тридцать. Или больше, уже неважно — при этой мысли ее подташнивало. Бинх лез где-то вверху, прокладывая путь для нее. Главное — не смотреть вниз. Лезть, и все. Глупо погибнуть вот так, без особой причины, не в бою с врагом, не чтобы кого-то спасти. А по-идиотски свалиться со скалы. Но об этом нельзя думать. Как говорит Лада Орехова, это внутреннее пораженчество. Надо просто лезть.

Она подтянулась. Бинх стоял на вершине, она видела широкие рубчатые подошвы его обуви. Но Бинх не двинулся, чтобы помочь ей. Ботинок Ли скользнул вниз, сердце очередной раз рвануло страхом. Рука нашла опору — не слишком прочный камень, но много и не надо.