— Нет, — слабо улыбнулся эльф. — Я же сказал: он не при чем.

— Тогда почему? Дело в… серебре? (Ииров демон! чуть не брякнула «в лунном!») В моем риалле?

— Не только.

— А в чем? Ты не юли, остроухий, а то передумаю, и будешь потом всю оставшуюся жизнь ходить непрощенным. Что за тайны вы тут развели? В чем дело?

— В тебе, конечно. Разве не видно? — вздохнул Беллри. — В том, что ты здесь, одна, в таком странном виде и почти без защиты.

— Что ты имеешь в виду? — насторожилась я, кинув мимолетный взгляд на любопытные физиономии вокруг. — Вы… что-то знаете?

Эльф странно кашлянул.

— Трудно было не узнать, ведь в какой-то момент ты престала скрывать свои способности. И ловкость, и сила, эта скорость… ни один человек не смог бы уклониться от моей стрелы! А ты смогла. Легко, будто играла. Просто уклонилась и исчезла, словно призрак во тьме. Да, ты невероятно похожа на человека, во всем, хотя я прежде думал, что такого не бывает. Но твои когти просто поразительны — настоящие сабли! И кожа…

Мне стало дурно от осознания того, что ушастые, оказывается, во всех подробностях наблюдали за недавним преображением. ВСЕ подметили! Запомнили! И до сих пор пребывают в шоке! Двуединый! Сколько же они тогда успели понять?!

— Значит, вы все-таки видели?

— Ну, кое-что, — внезапно смутился Беллри.

— Остальное сами додумали? — поежилась я от неприятной мысли.

— Нет. В этом как раз и помог твой риалл. Он… — эльф неуверенно помялся. — Он весьма необычен для вещей такого рода. Можно сказать, таких вообще больше нет. И то, что он признает тебя, говорит лишь об одном — вы очень тесно связаны. А значит, ты владеешь им по праву.

Я вдруг неловко кашлянула, припомнив, каким образом заполучила это самое «право». Вернее, нагло выкрала его из королевской сокровищницы, воспользовавшись некоторыми своими умениями, после чего излишне поспешно сбежала, пожертвовав ради этого изрядным количеством кожи, крови и некрасиво обломанными ногтями. А потом еще и от компании крысодлаков отбивалась, защищая свое так называемое «право» от чужеродных лапаний. Но жемчужина — моя. Она только моя и ничья больше. И она, кстати, тоже так считает: признала хозяйку, красавица моя. Целиком и полностью признала. Прав ушастый.

Мои пальцы невольно пробежались по выпуклому боку риалла и чуть вздрогнули от легкого морозца, которым одарила их отозвавшаяся жемчужина, а потом от такого же легкого укола тепла, исходящего от черного камня Ширры. Интересно, это что-то значит? То, что раньше она иногда теплела, а теперь стала заметно холодить кожу? Или здесь агат виноват? Не знаю. Но надеюсь, им это ничем не повредит.

— Ладно, — вздохнула я. — Хватит мокнуть. Иди-ка ты к брату и забирайся под свой чудесный плащ. Потом поговорим, если не возражаешь, а то я скоро позеленею от этой мокроты. На лягушку стану похожей.

Беллри недоуменно вскинул брови, но того не понял, что лишние уши мне тут совсем не нужны, а разговор-то у нас пошел совсем не для посторонних умов. Конечно, от признания эльфа понятней ничего не стало, но хотя бы теперь можно надеяться, что с ними больше не будет проблем. И тайну мою, смею думать, они тоже никому не выдадут — говорят, ушастые действительно ценят верность слову.