– Григорий Зиновьев – не убийца. Жертвой стала не только Алена, мы имеем дело с серийным убийцей – и это не тот человек, который сидит перед вами за столом.

Это, Дмитрий знал, тоже было ошибкой. Он упускал инициативу в разговоре, позволил ее перехватить, и охотник сейчас распалялся. О жертве вообще говорить было нельзя. Но это понимание ничего не давало. Он не мог придумать, как повернуть разговор в сторону. Оставались только сухие факты, а их было явно мало.

– Знаю, – ответил Савелий. – Но это ничего не меняет. Этот вот – такой же убийца, как тот, кто резал Алену на куски. Не будь его, разве оказалась бы она там, на промке? Попала бы в ту компанию? Вы знаете, как они там развлекались, эти не мужчины и не женщины? Знаете?

«А вот другая, которая мотается по заброшкам…»

Собственные слова, сказанные когда-то в запале Игорю, отзывались сейчас неприятным эхом, и Дмитрий внезапно понял, что на самом-то деле этот Гоша и правда не очень отличается от Вахтанга. Разве что выглядит приличнее и ему не надо было вот так зарабатывать деньги. Но пусть так. Пусть Гошу стоило задержать за аморальщину и побои – если бы бомжи согласились дать показания, что вряд ли. Но даже так – собрать доказательства и задержать! Не убивать в порядке самосуда. А еще Дмитрий понимал, что этот аргумент сейчас не сработает. И еще что время утекает. Потому что, как только раздастся звук сирен, которого он ждет, им ответит выстрел. Значит, уговаривать надо было быстро. Только вот он не знал как. Какой аргумент сработает? Не про самосуд – пример с бухгалтером показывает, что как раз самосуд охотнику мил и дорог. А что тогда?

– Знаю. И могу обещать, что займусь этим лично, и все так или иначе получат свое – по закону! Да ведь и вы его пока еще не убили – значит, сомневаетесь. А если сомневаетесь, то…

– Даю время подумать и примириться.

– Но это время и для вас.

– Я уже все продумал.

– Подумайте, Савелий Иванович, это ведь не просто побои, вы ломаете сразу несколько жизней. Я соболезную вашей потере, но подумайте, разве Алена одобрила бы, что…

Еще не договорив, Дмитрий понял, что вот она – последняя ошибка. Само имя дочери будило в охотнике чувство вины, а чувство вины требовало мести. Как с бухгалтером. Не уследил – виноват – разберусь. Поздно.

Он резко выпрямился, держа пистолет обеими руками. Успел увидеть, как ствол винтовки поворачивается к Гоше, как тот пытается привстать – и не успевает.

Два выстрела раздались одновременно.

III. Эксгибиционист

Виниться начальству Дмитрий отправился сразу, как только прошла суета. Вернулся в управление, бросил мокрый насквозь пиджак на стул в кабинете и пошел к Деду. Рассказывал долго, вдумчиво, а Дед только хмыкал, смотрел и грыз дужку очков.

– Вот так, – закончил Дмитрий. – Если бы я только потратил больше времени, познакомился ближе, понял, к чему все идет там, на опознании… если бы, наконец, лично поговорил с его женой, узнал, что она думает… Уверен, что все это можно было бы предотвратить, но я не справился, Давид Михайлович, профилонил и готов принять наказание, какое вы сочтете нужным…

Он понимал, что его несет, но остановиться не мог. Чертов туман в голове. К счастью, начальство остановило само. Дед поднял руку, прерывая.

– Давай так, просто убедимся, что я понял все правильно. Результат: два человека в больнице в тяжелом состоянии и еще один – с сотрясением, но его жизни ничего не угрожает. Так?

Дмитрий кивнул. Там, в кафе он какое-то время был уверен, что ни охотник, которому пуля попала в грудь, ни Гоша, которому разворотило плечо, не выживут.