Мужчины Ромера жили в Западной Европе, мне очень хотелось копировать их стиль. Именно это и возвращает меня к дому Моне на холме, к бабушке, к прогулкам по высокой траве, к долгим праздным уютным беззаботным полудням — все это присутствует на экране. У Жерома у самого есть старый дом, окруженный деревьями, запущенный; именно там — об этом он говорит Авроре — он в детстве проводил летние месяцы. Что до меня, я тогда жил с родителями и работал на полставки в механической мастерской на Лонг-Айленде. Жером был в некотором роде щеголем и снобом, но при этом человеком, безусловно, состоявшимся: у него идеальная работа, идеальный опыт путешествий, идеальная внешность, идеальные друзья и идеальная подруга, она же будущая жена; короче говоря, идеальная жизнь. Он даже одевается идеально. Его внешний вид произвел на меня такое впечатление, что, посмотрев «Колено Клэр», я предпринял отчаянные поиски такой же рубашки. Нашел — и отдал за нее целое состояние. А когда надел, разумеется, почувствовал себя частью мира Ромера.

Но была еще одна вещь, которой я завидовал даже сильнее. Я имею в виду умение мужчин Ромера разговаривать с женщинами о тех вещах, в которых большинство мужчин очень неохотно признаются самим себе и другим мужчинам, а уж женщинам и подавно. Мне понравилась сама возможность столь свободно разговаривать с женщинами о вещах, которые для меня имели особое значение. Полностью обнажить душу перед женщиной — то же самое, что снять одежду, вот только никакая страсть не затмит вашей задушевности. Может, искренность будет даваться только через усилие, неловкость и смущение. Именно поэтому романтика у Ромера — это всегда страсть, которую подают холодной.

В фильме есть эпизод, в котором Жером везет писательницу Аврору покататься на своем катере, показывает фамильный дом, который собирается продавать. Там он и объясняет, что ему стали безразличны все женщины, кроме Люсинды; по сути, физическая составляющая любви его больше не интересует. Не хочется принимать его слова всерьез, но чуть позже он говорит шестнадцатилетней Лоре, сводной сестре Клэр, что решение жить с Люсиндой он принял именно потому, что до сих пор от нее не устал. Что до Авроры, ей он сообщает, что причина его выбора очень проста: несмотря на все попытки разрыва, они с Люсиндой раз за разом возвращаются друг к другу, а значит — можно подумать, в этих вещах можно полагаться на логику, — у них нет иного выхода, кроме как соединиться и подчиниться воле судьбы.

Рассуждения Жерома могут показаться казуистикой: зритель прекрасно видит, что, хотя этот мужчина весьма ловко рассуждает о том, что подвигает одного человека на поиски другого, хотя он безотказно ловит других на самообмане, хотя он говорит с Авророй о том, что герои романов часто завязывают себе глаза, сам он находится во власти самообмана. Аврора принимает его аргументы с сочувствием и скепсисом, однако заявлений его не опровергает. Похоже, идеальная жизнь требует, чтобы человек огородился множеством щитов, которые будут отводить любые подозрения в том, что на деле все у него обстоит отнюдь не идеально.

Аврора, писательница, которая отчаянно ищет сюжет для своего нового романа, подталкивает Жерома к флирту с Лорой — это поможет ей выстроить повествование. Он будет ее подопытной зверушкой. Уютно укрывшись вдвоем в собственном мирке, Жером и Аврора начинают измышлять хитрый план проверки того, сможет ли Жером соблазнить шестнадцатилетнюю Лору, или, говоря точнее, к чему может привести это соблазнение. Их сообщничество и душевная близость полны почти того же озорства, что письма маркизы де Мертей и виконта де Вальмона.

И все же план продуман не до конца. В результате в душе Жерома обнажается темная силовая линия, говорящая о том, что, несмотря на принадлежность к элите, завидное положение в обществе, патину и статус профессионального дипломата, несмотря на мудрые и язвительные реплики, на привилегии, женщин, дом на озере, катер на озере, детство на озере, — несмотря на все это, перед нами мужчина, который, судя по всему, переживает острый кризис середины жизни, совершенно при этом не улавливая его внешних признаков.