После завтрака – ломтика мясистого плода – Майкл, чтобы сориентироваться, привел коня на вершину. Они увидели за горой обширную долину. Конь фыркнул, должно быть, узнал эти места; воздух над долиной был золотист, как его шкура, а леса, с высоты похожие на разноцветный мох, казалось, пребывали в совершенно ином времени года. Скорее осени, чем весне соответствовала их коричневая, оранжевая и золотистая листва. Эти теплые тона не помешали утру наполнить долину холодным воздухом, как чашку – водой.

Майкл не сразу заметил сооружение среди деревьев у края долины. Оно было темное, угловатое и нарядное, но деталей различить не удалось. В целом оно напоминало высокую пагоду.

– Ты можешь сказать, почему мы должны туда ехать? – спросил Майкл у коня.

Конь не ответил.

– И все‑таки мы туда едем.

В пути Майкл ни разу не осмелился перейти реку, но теперь он забыл об осторожности. Соблазн был силен и не имел никакого отношения к «радио Смерти».

Глава двадцать седьмая

Спуск в долину был довольно полог, наклон редко достигал двадцати градусов. По пути весна постепенно сменялась осенью, и вскоре зелень окончательно уступила место иным краскам. Конские копыта топтали уже не голубые, розовые и красные цветы, а лишь однообразно желтые.

Чем ниже они спускались, тем сильнее меркло небо, и наконец их поглотил густой золотистый сумрак. Как на старинных картинах.

Последнее голубое пятно в нескольких ярдах от дороги привлекло внимание Майкла. Он остановил коня и спешился.

Четыре очаровательных голубых цветка ярко выделялись на золотистом фоне. Майкл не мог отвести глаз. Он опустился на колено и потрогал их, потом наклонился и понюхал. Цветы почти не пахли, но и цвета было достаточно. Майкл сорвал один из них, потом достал из кармана книгу, раскрыл наугад и заложил цветок между страниц, аккуратно расправив лепестки.

Тяжело вздохнув отчасти из‑за усталости, отчасти с сожалением об оставленной позади красоте, он сел на коня и поехал дальше.

Между деревьев показалась более широкая извилистая дорога. Майкл выехал на нее, и вскоре она привела к лугу, посреди которого высилось здание из черного и блестящего, как обсидиан, материала, на фундаменте из обожженного темного кирпича. Вокруг росли кусты с восковым налетом на желто‑зеленых листьях и большими желтыми цветами. Кусты окружала лужайка засохшей травы особенного оттенка – нечто среднее между цветом спелой пшеницы и побелевшей кости.

Майкл поднял глаза, чтобы рассмотреть башню. Первое впечатление оказалось обманчивым: она мало походила на пагоду. Башня имела семь этажей и, по‑видимому, была выстроена из пористого черного туфа, все ярусы украшены ровными зубцами, в результате постройка и напоминала кружевную салфетку, и казалась усаженной зловеще острыми обсидиановыми ножами.

Благоразумие требовало удалиться, и как можно скорее. Но Майкл ни разу не встречал в Царстве столь впечатляющего архитектурного сооружения. Неужели его создали сидхи? Ведь их, кажется, мало интересуют прикладные искусства.

Майкл спешился и, взяв коня за храп, как делала Спарт, повел к воротам в стене из темного полированного гранита, которая окружала внутренний двор. Копыта застучали по желтым с охристыми разводами плиткам. Острые кристаллы золотистого кварца по верхнему краю стены, очевидно, служили для защиты от непрошеных гостей. Майкл огляделся и прислушался. Хоть бы легкий ветерок нарушил эту мертвую тишину!

На воротах отсутствовало кольцо, но рядом на стене на золотой цепи висел полированный деревянный шар.