Майкл в сопровождении конвоя подъехал к столу, и сидящие с четырех сторон воззрились на человека. По полу скользили голубоватые волны тумана, их время от времени пересекали черные и зеленые полосы.

– Тра гахн, – произнес один из четырех, поднявшись и с грохотом отставив каменное кресло. Он заглянул в глаза Майклу и сделал жест Гвинату. Тот больно вцепился своему пленнику в руку и стащил с коня.

Повернувшись, Майкл увидел, что вокруг стола теперь высится амфитеатр. На помостах стояли сидхи в ослепительных нарядах и головных уборах с перьями. Все бесцеремонно разглядывали Майкла и пытались проникнуть в его ауру.

– Ты узнаешь меня? – произнес сидх, который стоял у стола.

Майкл обернулся и кивнул.

– Кто я?

– Таракс.

– А знаешь ли, какое преступление совершил?

Майкл опять кивнул – спорить не имело смысла.

Таракс снял черное одеяние, под ним оказалась кроваво‑красная мантия. Он сбросил и мантию, и глазам Майкла явилось не очередной предмет одежды и не нагое тело, но ветви с листьями, как будто не плоть и кровь, а древесина поддерживала и питала голову жреца. С ветвей поднялись птицы и устремились во тьму. Шум их крыльев вскоре затих.

Гвинат наклонился к Майклу.

– Таракс говорит, что твоя вина несомненна. И именно ты им нужен. Даже если бы ты не совершил преступления, у нас были основания забрать тебя у Бан. Ты нужен Адонне.

Глава тридцатая

Майкла отвели от стола. Помосты с сидхами в чудесных нарядах исчезли так же быстро, как появились.

– Спускаемся, – объявил Гвинат. Майкл уловил в голосе сидха оттенок сожаления.

– Забирайся, – приказал Гвинат. Майкл взял протянутую руку сидха и мгновенно оказался верхом на коне перед седлом.

У Майкла расширились от страха глаза, когда Гвинат резко ударил пятками в бока скакуна. Конь задрал голову, поднялся на дыбы и бросился в пустоту. Остальные всадники устремились следом.

Майкл на мгновение зажмурился. У него свело желудок, веки непроизвольно задергались, потом размежились. Ветер дул в лицо. Конь несся вниз, во мрак. Гвинат крепко обнимал Майкла одной рукой за талию. По сторонам вытянулись в полете серебристые тела других коней, их хвосты развевались и трепетали подобно пламени, оскаленные пасти ловили ветер. Казалось, скакуны пытались зубами схватиться за воздух, их ноги тянулись к твердой земле и не достигали ее.

Тьму рассеивали лишь пятна светящегося зеленоватого мха на гладких стенах. Майкл оглянулся на Гвината. Сидх тоже оскалился. Казалось, он одновременно ухмыляется, морщится от боли и собирается закричать.

Майкл закрыл глаза ладонями, защищаясь от сухого жгучего ветра. Через несколько минут каменные стены сменились ледяными, голубоватыми, прозрачными, как хрусталь.

Далеко впереди – внизу – появилось крошечное пятнышко радужного света, оно стремительно приближалось. Майкл приготовился к страшному удару и почувствовал, как расслабились мышцы коня. Прижавшись к его холке, он изо всех сил вцепился в гриву. Должно быть, скакун испытывал боль, но никак не выразил недовольства.

Стены чудовищной шахты исчезли. Падение продолжалось не меньше четверти часа, а теперь всадники летели над бездной, где бушевал тускло светящийся вихрь.

Они были под дном Царства, за пределами всего устойчивого, и низвергались во мрак и кошмар творения. Кони лавировали между гигантскими ледяными сталактитами толщиной в сотни ярдов. Внизу, над бездной, летали блестящие шары, определить их размеры было невозможно.