Майкл смотрел прямо перед собой на широкую дорогу, которая вела между черными каменными столбами прямиком к воротам храма Адонны.

Сидхи сопровождали его в Иралл.

* * *

Храм грозно высился впереди. Его черную центральную башню, круглую, гладкую, лишенную украшений, венчал игольно‑острый шпиль. Вокруг нее без видимой симметрии располагались башни поменьше, все они склонялись к центру круга. Основанием для них служил гладкий купол из сероватого камня.

Всадники ехали по темной каменной дороге между колонн, которые сверкали, как полированный металл, хотя были черными, как ночь; бесчисленные блики света на них казались глазами. Гвинат наслаждался смущением и страхом пленника.

Даже уроки Журавлих не подготовили Майкла к этому зрелищу. Вход оказался удивительно мал. Через него одновременно могли проехать лишь трое верховых, а его высота едва превышала три ярда. Стены тоннеля плавно переходили в свод, а пол был усеян чем‑то похожим на мертвые цветы. Сладковатый запах гнили не вызывал особого отвращения, но и не казался приятным. Он был навязчив, вызывал странные мысли – так пахнут

Розы черные в руках.

Солнца свет им не знаком.

Лепесток за лепестком

Опадают в вечной тьме.

Слова прозвучали отчетливей, чем когда‑либо прежде, прозвучали сразу после того, как за поворотом тоннеля всадников окутала мгла. Но они ехали дальше, темнота не оказалась помехой. Майкл, пытаясь снова уловить голос, услышал лишь слова Гвината:

– Мы должны доставить тебя в Завет.

Когда глаза Майкла привыкли к темноте, он увидел, что тоннель расширился и освещается очень слабым зеленоватым сиянием. В аркадах обочь главного пути шествовали две длинные процессии. Это были гибриды, и каждый нес зеленую керамическую чашу с черной жидкостью. Проезжая мимо, Майкл пытался рассмотреть все лица в надежде найти Лирга. Но гибридов было слишком много, все они брели с опущенными глазами, да и внешность Лирга Майкл уже плохо помнил.

Тоннель вел в большой зал, его потолок скрывался во мраке. В двух стенах зияли дыры диаметром тридцать–сорок футов, их нижние края покрывала ржавчина. Копыта шлепали по дюймовому слою жижи. Конь Элионса – или Адонны? – встревоженно прядал ушами.

Следующий зал напоминал картонный улей – концентрические ярусы образуют свод, под ним – заглубленная арена; ступени, каждая высотой в ярд, уходят в ржавую воду. Здесь пахло только затхлостью.

Всадники проехали вокруг арены и свернули в боковой коридор. Они миновали вереницу сидхов, одетых лишь в серые килты.

Очевидно, Адонне служили только мужчины.

– Что такое Завет? – спросил Майкл.

Гвинат повернулся к нему.

– Зал суда Адонны. Место собраний Мална. – Он мог говорить по‑английски, не прикасаясь к ауре Майкла.

– А я думал, это в горах. – сказал Майкл.

Гвинат улыбнулся, не считая нужным исправлять ложные человеческие представления.

– То есть там вы готовите жрецов. – Майкл помолчал немного и добавил: – По вашим законам я, безусловно, виновен. Зачем же тратить время на суд? Разве Малн не всемогущ? Или мое невежество – смягчающее вину обстоятельство?

– Ты виновен, – заявил Гвинат. – Это и есть смягчающее обстоятельство.

Майкл понимал: сейчас надо соображать быстрее, чем когда‑либо. Наверное, и в этой ситуации существовует выход, может, достаточно припомнить какую‑нибудь уловку Журавлих.

Впереди засветился синеватый туман. Он прихотливо завивался и казался живым; кони несли седоков дальше сквозь холодные клубы.