Наконец отец вздохнул и поднял глаза.

– Лесли пришла в себя сегодня утром.

Авы изумленно переспросила:

– Правда?

Отец кивнул, но вид у него был странный – совсем не счастливый.

– Да. И она сразу же стала говорить, что это ты во всем виновата.

Сердце Авы бешено колотилось.

– Я этого не делала! – вскрикнула она. – Ты же знаешь, я бы никогда…

– Ава, почему ты никогда мне ничего не говорила?

Она моргнула и умолкла. Вид у отца был такой печальный.

– О чем? – тихо спросила она.

Мистер Джалали закрыл глаза.

– Я поставил в доме скрытые камеры пару месяцев назад, когда Лесли начала жаловаться, что домработница ворует. Они стоят в гостиной, в столовой, в кухне.

Ава нахмурилась.

– Вот как? – Она ничего об этом не знала.

Он кивнул.

– И я только сейчас просмотрел записи. И увидел, как Лесли с тобой обращалась. И это всегда происходило в мое отсутствие. Какие вещи она говорила, джигяр! Какие ужасные слова! И ведь это все неправда. То же самое она начала говорить и сегодня, как только очнулась. Я никогда не слышал от нее ничего подобного и так удивился. Тогда-то я и решил посмотреть видео с камер.

Он грустно склонился к дочери.

– Почему же ты никогда мне об этом не рассказывала?

Ава моргнула, пораженная до глубины души.

– Потому что была не уверена, что ты станешь слушать. – Черты отца исказила боль. – Ты начал встречаться с Лесли так скоро после смерти мамы, – быстро продолжила она. – Она пришла в нашу жизнь и… совершенно тебя изменила. Я думала, она изменила и твое отношение ко мне, – Ава опустила глаза. – Я боялась, ты мне не поверишь.

Мистер Джалали, кажется, хотел возразить, но не смог произнести ни слова. Его глаза наполнились слезами. Он притянул Аву к себе и крепко обнял.

– Прости меня. Мне так жаль, – прошептал он.

Ава тоже заплакала. Они стояли, обнявшись, целую вечность. Ава не знала, что ее ждет впереди, но что-то подсказывало ей, что Лесли в нем не будет. А если и будет, то их жизнь все равно станет совсем другой. Ей вдруг показалось, что отец наконец снова с ней, по-настоящему, и снова о ней заботится. От этой мысли она почему-то заплакала еще сильнее.

Ей вдруг вспомнилась вечеринка у Ниссы, когда Джулия сказала им, что всех этих людей убила «Паркер». «Признай, ты была бы рада избавиться от Лесли, – сказала она. – Отец снова был бы с тобой».

Это была ужасная мысль, но правдивая: теперь, когда они избавились от Лесли – или, во всяком случае, от недоверия в семье, которое она насаждала, – у Авы снова был отец. Но ведь то, что она этого хотела, не значит, что оно должно было случиться именно так. Никто не заслуживает смерти только потому, что издевается над окружающими или бьет своего ребенка, или просто ведет себя как последняя стерва.

Ава закрыла глаза. Она была не уверена, чего заслуживает сама, но одно знала точно: она никогда больше не будет ничего в жизни принимать как должное. Ни Алекса, ни отца, ни свою свободу.

И никогда не скажет ничего, о чем потом придется так сильно жалеть.