– Так лучше? – он поцеловал ее в шею.

– М-м-м, ага, – пробормотала Мак, сняла очки и положила их на приборную панель. Она позволила ему покрыть поцелуями ее шею. Было приятно, ничего не скажешь. Но вдруг Мак почувствовала себя как-то… отстраненно. Она не испытывала тех эмоций, на которые рассчитывала. На самом деле она вообще ничего не чувствовала.

Но почему? Что с ней не так? Может, она просто ненормальная?

Она продолжал целоваться, но чем дальше, тем ей становилось тревожнее. В конце концов Мак отстранилась и положила руки на колени.

– Оливер, прости, но… – она не закончила фразу и потянулась за очками.

– Ой, – Оливер отпрянул. – Это ты меня прости. Все нормально?

Она притворилась, что протирает очки.

– Э-э-э… ага. Наверное, мне просто лучше уйти.

Оливер некоторое время молча смотрел на нее. Не похоже было, чтобы он злился – просто был в недоумении.

– Я тебя неправильно понял?

– Нет! – покачала головой она. – Ты замечательный. Просто я… – просто что? Она и сама не знала. – Мне надо идти, – она поправила бретельки лифчика и подобрала упавшую на пол сумочку. – Я позвоню, ладно?

И вот она уже выскочила за дверь и оказалась на полпути к собственной машине. К ее ужасу, по щекам потекли слезы, смешивавшиеся с каплями дождя. Да что с ней не так? Это из-за того, что Клэр ушла? Или из-за того, что она впутала ни в чем не повинного парня в свою дурацкую игру? Или из-за того, что она чувствовала себя такой же бессердечной, как Клэр?

Добравшись до машины, она сунула руку в бардачок в поисках бумажных платочков. Но вместо этого ее пальцы нащупали что-то еще. Белый конверт – открытка, которую Блейк дал ей вместе с капкейком.

Мак уселась в машину, заперла дверь и вскрыла конверт. На открытке был нарисован жираф в солнечных очках, что заставило ее улыбнуться, несмотря на слезы. Она питала слабость к дурацким картинкам с животными в разных нарядах, и Блейк это знал. Внутри открытка была исписана его неряшливым почерком.

Я скучаю по тебе. Я люблю тебя. Я готов сделать что угодно, чтобы тебя вернуть. Просто скажи, что.

Блейк».

Он не был Блейком.

Кейтлин обожала сюрпризы, о чем Джереми, похоже, знал, хотя она не помнила, чтобы говорила ему об этом. Не помнила она и чтобы Джош когда-либо устраивала ей сюрпризы – разве что подарил ей кулон в виде футбольного поля незадолго до их расставания. И это был очень неловкий момент: это происходило при родителях, а кулон был упакован в маленькую бархатную коробочку, как обручальное кольцо, и все выглядело так, будто он собрался делать ей предложение.

Кейтлин поспешно намазала губы блеском и уже собиралась спуститься вниз, как вдруг в сумочке зазвонил телефон. Наверное, Джереми хочет дать ей какую-нибудь подсказку насчет сегодняшнего свидания. Он это делал весь день, но говорил лишь загадочные фразы вроде «Ты будешь визжать, когда я тебе скажу». Это ведь могло означать что угодно. Она буквально будет визжать? То есть это будет что-то страшное, но в то же время романтичное? Может, они поедут смотреть на китов в Тихом океане, на катере при свечах? У Кейтлин было неоднозначное отношение к китам – они и нравились ей, и пугали ее. А может, они будут весь вечер, обнявшись, смотреть ужастики под открытым небом?

– Привет, – хихикнула она в трубку.

– Ты где?

– Урсула? – с какой это стати ей звонит Урсула Уинтерс?

– Мы тут все тебя ждем, – отрывисто ответила Урсула.