Хотя была вероятность, что Верн Хоуп просто дубина, таким он был, есть и останется до конца своих дней. У него всегда не ладилось, если речь шла о работе с людьми, держали его, подозреваю, по двум причинам: во-первых, Хоуп был въедливой наблюдательной заразой, которая сильна в анализе, во-вторых, было не так уж много в мире желающих работать в полиции Кроули.

Было ясно только то, что ничего неясно. В деле мгновенно образовалась сумятица, в том числе и потому, что городок был крохотный, и преступление для всех моих коллег и для меня самой оказалось слишком личным. Много лишних эмоций, много переживаний, которые не давали ясно мыслить.

Какой же глупой я себя чувствовала. Глупой и совершенно беспомощной. Ну и как же тогда я смогу возглавить отдел расследований, если сейчас способна только забиться в угол и притвориться мебелью?

К тому же, когда появилась возможность чуть передохнуть, я поняла, что со мной сыграл дурную шутку менталитет жителя маленького городка: поверить, будто подобное мог совершить кто-то из Кроули у меня просто не получалось, хотя я честно пыталась сохранять беспристрастность и здравость суждений. Первым, кого я посчитала подозреваемым, стал приезжий. Он для меня показался подозрительней последнего пропойцы их Кроули. Быть может, именно мой подход окажется в итоге самым верным, но все-таки я слишком зациклилась на Леонарде Фелтоне.

Чилтерн какое-то время пробыл в кабинете начальника участка, и вышел оттуда совсем белый, при этом волочил ноги… Словом, вид донельзя паршивый, если не сказать больше.

Когда шеф скорее упал на стул, чем сел на него, при этом тяжело и надрывно дыша, почему-то именно Хоуп додумался вызвать скорую помощь. Все остальные пребывали в том же безмозглом состоянии и не поняли сразу, что старик действительно сдал и ему требуется целитель.

Чилтерн и раньше демонстративно хватался то за поясницу, то за сердце, но кроме ворчания и причитаний ничего больше не было. Но в этот раз шефа увезли на каталке с сиреной, и это не выглядело как приступ ипохондрии. По крайней мере, целитель, который осматривал старика, выглядел до чертиков встревоженным и сообщил, что начальника нашего забирает на свое попечение не меньше, чем на пару недель.

Когда масштаб проблемы дошел до всех и каждого в участке, как паника стала тихой, обреченной и всеобъемлющей. Никто не имел полного представления о том, как расследовать убийство, а уж как делать это без лидера…

Конечно, можно было тянуть кота за хвост вплоть до возвращения Чилтерна к работе… Но даже думать о таком было мерзко.

К концу дня пришли более чем неутешительные новости из больницы: комиссия осмотрела нашу старую развалину и вынесла вердикт о том, что пора сдавать в утиль. Состояние здоровья детектива Чилтерна консилиум врачей признал несоответствующим занимаемой должности, и начальника отдела расследований не стало в первые же сутки расследования убийства. А расследование и без того оборачивалось катастрофой.

Начальник Стаффорд глядела на нас, свое безголовое войско, с обреченностью и откровенным отчаянием. Она определенно не верила, что у нас что-то выйдет, к тому же предстояло еще назначение нового главы отдела расследований. И вот это ужасало, наверное, всех до единого в участке, а меня — в первую очередь.

Я хотела эту работу, черт подери, я больше всего на земле хотела эту работу, вот только не в тот момент, когда все покатилось прямиком в ад. А я… я могла только катиться вместе с остальными, но не затормозить у самого обрыва.

После обеда я уже стояла в кабинете Стаффорд, вытянувшись по стойке смирно, и внимала с благоговейным трепетом каждому ее слову. Начальнице предстояло решить и судьбу расследования, и мою собственную судьбу в том числе.