Значит, мне не померещилось…

Умертвие почуяло неладно, поднялось на ноги и уставилось на некромантку. Белесые мертвые буркало хранили в себе отпечаток древнего зла, которому живым было не найти название.

Неужели именно такую дочь желал увидеть Фрэнк Уокли? Неужели ради ее появления, отнял столько жизней?

Амелия резко опустила руки вниз, и они бессильно упали вдоль тела. Патрисия бросилась вперед, на некромантку. Не знаю, что бы произошло, если бы не Фелтон. Он в своем чешуйчатом обличье кинулся наперерез нежити и повалил ее на землю…

Меня скрутило рвотными спазмами, а после перед глазами потемнело.

Когда я открыла глаза снова, оказалось, что я нахожусь уже в нашем офисе, лежу на диванчике и пялюсь в потолок. Кстати, он был плохо покрашен. В окно лился солнечный свет.

То есть… Ничего не самом деле не было? Никакого убийства? И никакие умертвия не вставали из могилы.

— Лив, ты пить хочешь? Что-то болит? — раздался рядом со мной голос Майка, и я сразу поняла, что все было. Иначе чего ради преподобный Страуд оказался в полиции? И почему вдруг в отделе никого кроме меня и моего друга не было. А где Кларенс? Где Данн? Наши стажеры? Хиггс и Хоуп, в конце концов? Почему так пусто?

И Фелтон! Почему его нет рядом?

Мной постепенно овладевала настоящая паника.

— У меня — ничего. Где все? — сдавлено выпалила я, порываясь встать, однако Майк решительно толкнул меня в грудь, заставляя снова опуститься на диван.

Вот же гад! А еще друг, называется!

Майк посмотрела мне в глаза так строго и с таким укором… Словом, настоящий священник со стажем.

— Все на кладбище. Собирают то, что осталось от Патрисии Леннард и Уокли. Ну, и заодно Фелтон и Амелия договариваются, какие будут давать показания.

Отлегло от сердца. Самую малость, но отлегло. Значит, все живы, умертвие уже мертво во всех смыслах этого слова. Оставалось только описать произошедшее так, чтобы не посадили никого из нашей безумной компании.

Осуждать Фелтона и Картрайт за гибель старого констебля, я не попросту не могла.

— Как ты думаешь, зачем он это сделал? — спросила я устало у лучшего друга.

Кого же расспрашивать о подобном, как не у местного священника? Не ему ли положено знать все тайны своих прихожан.

Майк ласково погладил меня по голове.

— Ты знаешь, что Уокли был когда-то женат? — поинтересовался он.

И я покачала головой, снова начало понемногу поташнивать. Я знала только о Фрэнке Уокли только то, что он одинокий старик, который проводил на работе все свободное время.

Но почему мне так дурно-то?

— Его жену звали Грета Хайнрих.

Хайнрих… Хайнрих — это уже что-то знакомое! Что-то до боли знакомое!

— Хайнрих — это фамилия человек, который построил Дом-на-Утесе! — воскликнула я, почувствовав прилив воодушевления.

Майк согласно кивнул и устало вздохнул. Выглядел преподобный Страуд не самым лучшим образом. Эта ночь не мне одной далась нелегко.

— Я знал об этом, Фрэнк мне рассказывал на исповеди. Но при мне никто не упоминал про связь Хайнрихов со всем происходящим. Это была старая иностранная семья, достаточно состоятельная. Некроманты бог знает в каком поколении. Прошло чуть больше десяти лет, и Грете опротивело жить с простым полицейским в глуши на его небольшую зарплату. Он даже не мог себе позволить снять тот дом, который некогда принадлежал ее семье.

Я прикрыла глаз внимательно вслушиваясь в каждое слово преподобного, который, оказывается, знал большую часть того, что мы пытались найти в разных источниках. Почти смешно, если бы не было так грустно и страшно.