- Стою, ни жива ни мертва. И вдруг крик раздается! Второй дарг кинулся к кабинету, а тут двери сами раскрылись. Смотрю, Его Светлость стоит на пороге, глаза угольями горят, сам бледный, как смерть, и вас, мою душеньку, на руках держит! — Она всхлипнула в голос. — А вы, ласточка моя, головушку-то повесили, рученьки опустили, как есть мертвая!

И нянька заголосила надо мной, как над покойником.

Мне стало жаль несчастную женщину. Это ж как она госпожу свою любит, если так убивается? И вот как я скажу ей, что госпожи больше нет? И что куда она делась, я не знаю?

Ведомая внезапным сочувствием, я похлопала Геллу по пухлой морщинистой руке.

— Ну, хватит, — пробормотала, неловко отводя взгляд, — жива я, ничего со мной не случилось. Что дальше-то было?

— Ох, что это я, — она шумно высморкалась в платок, который достала откуда-то из-под фартука, и тут же убрала его обратно. — Лаэрд приказал замкового целителя привести. Да только куда тому до столичного браться! Пришел, постоял над вами, руками поводил. Сказал, истощение какое-то. Я слова-то его мудреные все забыть боялась, потому записала.

Гелла протянула мне скомканную бумажку.

Скептично хмыкнув, я развернула ее. Каракули какие-то. На арабскую вязь похожи. Ни черта не разобрать.

Строчки перед глазами вдруг поплыли, я моргнула и осознала, что вполне могу это читать. Уж не знаю, каким таким образом. Но могу.

Гелла скрупулёзно записала слова целителя, не слишком понимая их смысл. Впрочем, я тоже не поняла. Тот диагностировал у меня физическое и ментальное истощение, прободение ауры и еще какую-то чертовщину.

— А что мой супруг?

— Дак, а что ему станется? — нянька развела руками. — Приказал своему ординарцу вас сюда перенести и охрану усилил.

Я вздохнула, комкая бумажку в кулаке.

Кажется, мой план потерпел фиаско.

В голову закралась крамольная мысль: а может, это и к лучшему? Ну, на кой мне чужой ребенок? Ведь чужой же, как ни крути. Я его не знала, не любила, не ждала, не вынашивала. И в этом замке меня ничего не держит. Пусть этот лаэрд дерганый остается в своей норе, а я заберу причитающиеся Авроре деньги, буду жить новой жизнью, мир посмотрю…

И тут же на смену этой мысли пришло чувство гадливости. Я стала противна самой себе и поняла, что именно так рассуждала моя предшественница. Для нее этот брак был лишь ступенькой на иерархической лестнице. Ребенок — средством обогащения. И пусть родители продали ее даргу, но она сама с радостью продалась и продала свое дитя.

— Гелла, — позвала я тихо.

— Да, госпожа?

— Скажи, как зовут моего супруга?

— Ох, батюшки, вы и это забыли?! — она всплеснула руками.

— Не кричи, голова болит.

— Простите, госпожа, — зашептала, прикрывая ладонью рот. — Габриэль Даверон супруг ваш, хозяин Нарг-та-Рин, лаэрд Серебряного клана.

— А Нарг-та-Рин — это что?

— Эта крепость. Она стоит над Разломом.

— Разломом?

— Ущелье это. Прямо под нами! — она округлила глаза. — Говорят, оно идет прямо в Обитель Мрака! Оттуда приходят разные твари, такие ужасные, что любой, кто увидит их, тут же скончается!

— И мы тут живем? — я поежилась. Неподдельный страх этой женщины передался и мне.

— Так супруг ваш и его клан защищают нас от чудовищ.

— Значит, и стражники тоже дарги, — подытожила я.

— Тут вообще одни дарги. Из людей только мы с вами, да ваши служанки. И то скоро уедем.

— Не уедем.

— Как это? — на ее лице отразилось недоумение.