Архонт принимал Левкона в мегароне своего дома на Шелковичной горе и говорил с ним на равных. В этом не было фальши. Оба когда-то пережили одно и то же и просто не могли держаться иначе.

— Говорят, ты завел семью? — Делайс протянул гостю кратер желтого самосского.

Левкон благодушно кивнул.

— Ну и как?

— Дерьмо.

Архонт безрадостно усмехнулся.

— Пойдешь через пролив? — в свою очередь спросил гиппарх.

— Да.

— Весной? Когда будет достаточно травы?

Делайс помотал головой.

— Зимой, когда замерзнут броды.

— А чем лошадей кормить будешь? — Левкон пригубил из кратера.

— Возьму степных. Они разрывают снег копытами и достают траву.

— Разумно. — Гость все еще не знал, как приступить к делу. — Дашь мне отряд?

— Я надеялся, ты возьмешь больше. — Архонт знаком предложил Левкону колхских орешков в патоке, но Левкон не любил сладкого. — Опытные командиры очень нужны. В походе с гор ты сам видел: это мужичье на конях, а не всадники. Я говорю о греках. Степняки родились в седле. Но они не держат строй. Возьмешься сделать из них катафрактариев?

Левкон почесал затылок:

— Из пантикапейцев — да. А степь пусть остается степью.

Архонт понимал, почему гиппарх не хочет связываться с кочевниками, и не настаивал. Будут действовать на флангах и в погоне. А лобовой удар достанется тяжелой пантикапейской коннице. Пожалуй, Левкон прав.

— Хорошо, — вслух сказал хозяин дома. — По рукам. Я рад, что ты вернулся на службу. Мой отец всегда высоко ценил тебя… — Он осекся.

Оба подумали об одном и том же.

— Послушай, Левкон, — не без труда выговорил архонт. — Я… я знаю, что тогда случилось. И я клянусь памятью своего несчастного отца, я никогда не поступлю так же. Ни ради чего. — Делайс перестал крутить в руках медный нож для чистки фруктов и со всей силы согнул его об колено.

«Тебе не надо передо мной ни в чем оправдываться, — подумал Левкон. — Разве ты сам не заплатил за грех отца? Как и все мы».

Дел свалилось сразу так много, что Левкон не успевал распечатывать письма управляющего. Только в конце осени гиппарх смог сказать, что его всадники хоть как-то соображают и приближаются к понятию «конный боец».

Первый знак судьбы, который Левкон истолковал как подтверждение правильности своих поступков, был дан ему после листопада. На конном рынке за агорой городская стража задержала двух скифов, торговцев лошадьми. Архонт считал их лазутчиками и, видимо, был прав. На допросах задержанные показали много интересного, от чего Делайс помрачнел и стал скептически отзываться о времени похода за пролив:

— Ну да, мы уйдем, а они нам задницу подпалят.

Левкон был согласен. Скифы не оставили надежду взять Пантикапей. А значит, судьба снова замыкала Хозяина Проливов между двух врагов. Каждый из которых мог нанести удар в спину. Потому что у Пантикапея две спины, как когда-то говорил Гекатей.

— А надо сделать два лица, — таково было мнение нового архонта.

Среди лошадей, отобранных у скифов-лазутчиков, гиппарх увидел рослого жеребца с белой отметиной на лбу и в восторге узнал Арика. Он испытал такое чувство, словно после долгой разлуки вновь встретил старого друга.