Она не могла отвести взгляда от хозяина подземелья. От страха беспомощно холодела грудь, но он безмолвно приказывал ей не опускать голову.

У чудовища не было глаз…

Из-под тяжелых мутно-зеленых век на девушку смотрели пустые проемы. На месте глаз находились два больших красных пятна, две глубокие лунки, точно наполненные сгустками запекшейся крови.

Несмотря на это, Обитающий-в-Тумане все зорко видел!

Заметив ее ужас, он откинул назад голову, и из его глотки вырвалось что-то вроде хриплого торжествующего смеха. Из глубоких глазниц, как из воронок, вырвались яркие вспышки, на несколько мгновений осветив все пространство подземной душной залы изумрудным пламенем.

Бешеные ослепительные вихри налетели на девушку и пронеслись в ее голове, озаряя все закоулки сознания. Слух ее мгновенно наполнился истошными воплями, мучительными стонами, шумом ударов и хрустом костей.

Любой человек, чудом услышавший эти ужасные звуки, содрогнулся бы и плотно зажал уши ладонями. Но Ратта не могла двинуться без приказа своего повелителя и была вынуждена безропотно все воспринимать.

Каждый вопль, каждый стон отдавался в ее мозгу калейдоскопом кроваво-красных, болотно-зеленых и черных пятен. Галлюцинирующие зеркальные образы росли, набухали и рассыпались на бесчисленное множество ломаных линий.

От криков, звучащих в ее сознании, словно сорвался камень высоко в горах и полетел по уступам в бездну, оглашая горы грохотом. Но Ратта не могла сказать, был ли это шум падения или грохот издевательского смеха Обитающего-в-Тумане.

Некоторое время звуки продолжали звенеть, а потом все внутри смолкло. Она вздрогнула и словно очнулась после долгого сна.

По-прежнему в нее упирались холодные кровавые пятна, заменявшие вампиру глаза.

Повинуясь этому жестокому взгляду, пальцы Ратты, словно сами по себе, потянулись к подолу длинной походной рубашки. Грубая ткань поползла вверх, обнажая стройное, прекрасное, точно выточенное из камня девичье тело.

Подземный тоннель обдувал ее смуглую кожу ледяным дыханием. Иннеанка не чувствовала холода, хотя стояла перед повелителем болот совершенно обнаженной. Ей казалось, что все стройное тело ее горит, полыхает странным пламенем! Изумрудный блеск играл на длинной лебединой шее, покатых плечах, казалось, он прожигал ее вогнутый девичий живот и округлые, плавные бедра.

Она ждала смерти и ни о чем не могла думать.

Только Обитающий-в-Тумане почему-то не собирался убивать Ратту. Незрячий взгляд его глаз, напоминающих окровавленные провалы, уткнулся в продолговатое родимое пятно, змеившееся зигзагом молнии в ложбинке ее полной груди.

Это родимое пятно притягивало внимание монстра. Он впивался несколько секунд в отметину невидящим взглядом, а потом сделал нечто совершенно невероятное — распахнул свой зловонный, покрытый слизью плащ, и девушка увидела, что на груди его темнеет точно такое же продолговатое родимое пятно, отчетливо похожее по форме на зигзаг молнии.

Зловещая воля чудовища проникала в сознание девушки и просачивалась внутрь нее. Но его леденящая воля не уничтожала иннеанку, а, напротив, как будто даже ласкала.

Воля злобного существа расползалась по всем закоулкам сознания Зеленоглазой, но не губила ее, а как будто собиралась там надолго угнездиться…

Воспоминания о прежней жизни вспыхнули в памяти Обитающего-в-Тумане, как зигзагообразные удары молнии. Они хлестали по сознанию повелителя болот причудливой сетью серебристых линий, и их паутина сплеталась в один портрет, — перед его внутренним взором все время возникало женское лицо, обрамленное густыми косами…

Поток тягучего болотного воздуха точно подхватил комок его сознания вверх.

Течение воздуха за несколько мгновений вознесло его над островом, заваленного человеческими костями и черепами.

Внезапно послышался некий загадочный глухой стук.