— Я обдумывал все, что происходит… если хочешь знать… — ответил Вингмохавишну и чуть губу не прикусил оттого, что интонация у него вышла извиняющаяся, оправдывающаяся.

— Это очень достойно… очень достойно, — с нарочитой важностью воскликнул Книгочей.

Внешне он оставался серьезным, хотя в интонации сквозила явная издевка.

«Поганый выскочка… выродок, дерьмо грокона… Чтобы твой лоб поскорее треснул напополам!» — неожиданно подумал молодой принц.

Таррейтал умел владеть собой. Лицо его озарила лучезарная улыбка, когда он отчетливо произнес про себя: «Чтобы твой лоб поскорее треснул напополам!» Хотя через мгновение он воровато оглянулся, словно желая удостовериться, что никто не перехватил ментальным каналом этой черной мысли, ядовитой змеей скользнувшей в сознании.

Но никто не смог ничего уловить. Вся атмосфера была наполнена тревожными флюидами, вибрирующими беспокойными импульсами.

Горожан поглощала надвигающаяся опасность. Все кандианцы, находящиеся внутри Небоскреба, ощущали на себе мощный волевой напор, излучаемый гигантскими крысами, хотя никто не хотел показывать, что даже на миг дрогнул душой.

Наоборот! Каждый считал своим долгом воинственно сотрясать оружием, демонстрируя полную уверенность в своих силах.

На короткую перепалку, возникшую между Таррейталом и Дино, обратил внимание только аббат. Фарсманс пристально, сурово посмотрел на Книгочея и внезапно спросил у юноши:

— Так, так… Где ты взял лукинагу, негодник?

— Я не брал ее, почтенный наставник… — нервно отозвался он, потупив взор.

— Не обманывай меня!!! — грозно рявкнул аббат. — Ты больше не получишь ключи от моей кладовой!

— Я думал, что это будет, как в прошлый раз…

— Оказывается, ты еще не умеешь правильно пользоваться моим доверием… — скрипнул зубами Фарсманс. — Запомни: никогда нельзя прикасаться к лукинаге перед боем! Она существует только для того, чтобы входить в мысленный контакт!

«Вот в чем дело… священник разрешал ему попробовать это средство, вот этот библиотекарь и чувствует себя героем!» — сообразил принц.

В душе его снова вспыхнула обида. Еще ни разу патер не давал это средство ему самому, каждый раз объясняя, что юноша еще не достиг необходимого психологического уровня.

«Да, Книгочей ты не прав… Теперь больше никогда не попробуешь лукинагу… — обозленно воскликнул про себя Таррейтал. — Тебе больше не придется ее вкусить, потому что башка твоя расколется на части!»

На этот раз молодой Вингмохавишну даже не ощутил угрызений совести. Напротив, он сосредоточил свою волю в один пульсирующий луч и направил его именно на эту мысль.

Собрав все ментальные силы, он пожелал ненавистному Книгочею смерти. Причем очень, очень скорой смерти…

В лихорадочно воспаленном сознании горожан бушевала буря. Их рассудки, под мощным психологическим гнетом приближающихся лемутов, словно распирались напряженными потоками.

Грохотал гром, завывали порывы мощного ветра. Со всех сторон в уши лез неумолчный грохот и скрежет. Хотя все старались держаться достойно, все же время от времени на лицах кандианцев то и дело проскальзывали мучительные гримасы.

Фарсманс обвел глазами всех своих сограждан. Он отворил канал телепатической связи, в котором почти не задействовано рассудочное начало человеческого сознания, а использовался лишь интуитивный спектр, и смог послать каждому для поддержки вибрирующий мысленный импульс.