Какой вред мы можем вам причинить?
– Существуют расы, – сурово заметил дирнианин, – для которых насилие – освященное религией и традицией действо. Вы располагаете различными видами оружия с огромным радиусом действия. Как мы можем вам доверять?
Уолтон смутился, услышав такие слова. Затем на него вдруг нашло вдохновение.
– В нашей системе есть планета, которая в такой же мере устроила бы вас, как нас устраивает Лабура. Я имею в виду Юпитер. Мы можем предложить вам права на колонизацию Юпитера в обмен на привилегию заселить Лабуру!
Какое-то время после этих слов инопланетянин молчал. Обдумывал предложение? Невозможно было определить, какие эмоции владеют им.
– Нам не подходит ваше предложение, – в конце концов отозвался дирнианин. – Наш народ давным-давно добился стабильной численности населения. Нам не нужны колонии. Прошло много тысяч лет с тех пор, как мы отважились выйти в космическое пространство.
Уолтон даже похолодел. Много тысяч лет! Только теперь до него дошло, какая могучая раса противостоит людям.
– Мы научились стабилизировать рождаемость и смертность, высокопарно продолжал дирнианин. – Такое равновесие является основополагающим законом Вселенной, и вы, земляне, тоже раньше или позже научитесь этому. Каким образом вы этого добьетесь – ваше дело. Нам совершенно не нужны планеты вашей системы, вас же мы очень боимся пускать в свою. Обсуждаемый нами вопрос очень легко сформулировать, но столь же трудно решить. Однако мы готовы выслушать ваши предложения.
Мозг Уолтона лихорадочно заработал. Предложения? Что еще он может предложить?
– У нас есть еще кое-что, – неожиданно для самого себя выпалил он. – А для расы, добившейся стабильной численности, наше предложение может оказаться особо ценным. Нам есть что предложить в обмен на право заселения соседней с вами планеты.
– Что же это? – спросил дирнианин.
– Бессмертие, – ответил ему Уолтон.
19
В Нью-Йорк он возвращался один, очень поздно ночью, слишком усталый, чтобы заснуть, и слишком взволнованный, чтобы хотя бы просто расслабиться.
Чувствовал он себя как игрок в покер, который перебил четырех королей четверкой тузов, а теперь перекладывает карты, пытаясь нащупать хоть одного туза, чтобы предъявить недоверчивым партнерам.
Инопланетянин не устоял перед предложением Уолтона. Это было единственным непреложным фактом, за который он все еще мог цепляться во время одинокого ночного перелета из Найроби. Все остальное – зыбучие пески, одни «если» и «возможно».
Если удастся отыскать Ламарра…
Если сыворотка в самом деле столь чудодейственна…
Если она в равной степени подходит и землянам, и дирнианам…
Уолтон пытался выбросить из головы все альтернативы. Он выдвинул отчаянно смелое предложение, и оно было принято. Новая Земля открыта для колонизации, если…
Земля под крылом сверхзвукового лайнера выглядела темным, неясным пространством. Из Найроби Уолтон вылетел в 05.18 по местному времени.
Возвращаясь через восемь часовых поясов, он должен прибыть в Нью-Йорк примерно в полночь. Полеты на сверхзвуковых самолетах делают возможным и такое – утро девятнадцатого июня ему предстоит пережить дважды.
В Нью-Йорке дождь этой ночью по графику шел пятнадцать минут с часу ночи. Уолтон успел добраться до комплекса, в котором жил, как раз к началу дождя. Ночь была теплой и даже несколько душноватой. Уолтон вышел из-под козырька над главным входом в комплекс и подставил голову под редкие капли. Постояв несколько минут, он понял, что просто глупо вот так мокнуть под дождем, и, чувствуя себя все равно смертельно усталым, прошел внутрь, вытерся досуха и отправился поскорее в постель. |