Он посмотрел на меня. Я понимала, что он старается подбодрить нас, зная, как мы переживаем.

— Думаю, что особенно оберегать и нянчить детей не надо, но если что-нибудь уж очень им не по душе, заставлять их тоже не стоит.

— Но ее никто не заставлял сесть на лошадь.

— Нет, напротив, она делала это с удовольствием, — ответила я, — но я не уверена, что причиной был ее интерес к верховой езде, а не острое желание доставить вам радость.

— Ну что ж, — сказал он почти легкомысленным тоном, — разве не прекрасно, что ребенок стремится порадовать родителя?

— Да, но только если ему не надо рисковать жизнью ради улыбки родного отца.

Мои слова явно шокировали их обоих, и я поспешно продолжила:

— Например, у Элвиан есть явный талант в другой области. Мне кажется, у нее большие способности к рисованию. Я видела ее рисунки, и некоторые из них очень хороши. Мистер ТреМеллин, я давно собиралась предложить вам нанять для нее учителя рисования.

В комнате воцарилась напряженная тишина, и я не могла понять, почему мои слова привели их обоих в такое оцепенение.

Наконец Коннан медленно произнес:

— Мисс Ли, вы же здесь для того, чтобы учить мою дочь. Зачем нанимать еще каких-то учителей?

— Затем, что, мне кажется, у нее талант, и уроки рисования были бы для нее и полезны, и интересны. Она заслуживает того, чтобы их давал профессионал. Я только гувернантка, мистер ТреМеллин, а не художница.

— Ладно, — сказал он угрюмо, — мы поговорим об этом в другой раз.

Он перевел разговор на другую тему, и вскоре после этого приехал врач.

Пока Коннан и Селестина были с ним у Элвиан, я ждала в коридоре. Какие только страшные картины я не представляла себе в эти минуты! Мне виделось, что Элвиан умирает, а я с позором покидаю Маунт Меллин и всю жизнь несу на себе печать этого несчастья. Или же она становится пожизненной калекой, и еще более уходит в себя, чем раньше, а я посвящаю заботе о ней всю свою жизнь…

Селестина вышла в коридор и подошла ко мне.

— Это ожидание ужасно, — сказала она. — Не знаю, может, стоит пригласить другого врача. Доктору Пенжли за шестьдесят. Боюсь, что…

— Мне показалось, что он знает свое дело.

— У нее должен быть самый лучший врач. Если с ней что-то случится…

Она кусала губы, чтобы не расплакаться, и я подумала: «Как странно, что всегда такая спокойная, она так эмоционально реагирует на все, что касается Элвиан… и Элис».

Мне захотелось обнять ее и утешить, но, помня о своем положении, я этого не сделала.

Из спальни Элвиан вышли Коннан и доктор Пенжли, последний улыбался.

— Ушибы, перелом берцовой кости. В остальном все в порядке.

— Слава Богу! — воскликнула Селестина.

— Через пару дней она будет чувствовать себя лучше. Перелом должен срастись. На это нужно время, но у детей это происходит быстро. Вам, милые леди, не стоит волноваться.

— Мы можем сейчас зайти к ней? — спросила Селестина.

— Конечно. Она сейчас не спит и уже спрашивала мисс Ли. Через полчаса я дам ей еще снотворного, чтобы она спокойно спала ночью. Утром вы увидите, что ей стало лучше.

Мы вошли в комнату. Элвиан лежала на спине, вид у бедняжки был очень больной, но все же, увидев нас, она слабо улыбнулась.