А затем, так и не притронувшись к нежной, манящей коже, вышел из комнаты.

Девушка не знала того, что видел он. Что все ее лицо, одежда, волосы, даже ресницы и губы, после подарка прежней хозяйки дома, были покрыты мельчайшей золотистой пыльцой. И оттого для смотрителя подруга казалась ожившей на солнце прекрасной статуей.

Солнце припекало, игривым котенком заглядывало в глаза, и я перевернулась на живот, прикрыв одеялом голову. Кто-то рядом возмущенно буркнул, одеяло вернулось на прежнее место, а лучики безжалостно продолжили меня будить. До сего момента одеяло мнением и голосом не обладало, и его самоуправство подавалось только одному логическому объяснению. Поэтому я проснулась и, щурясь от солнца, разглядела рядом Мэй. Кузина спала на боку, прижавшись носом к моему плечу, мирно посапывая во сне.

С ума сойти, какая идиллия! — даже умилилась я, разглядывая младшую дочь семьи Хасу. Когда она не ворчала, то становилась вполне милой, а злиться подолгу я не умела. Другое дело, что Мэй обладала поразительной способностью доводить меня до белого каления всего за пару минут. Но пока она спала, совсем не была похожа на злюку.

Осторожно, чтобы не потревожить спящую девушку, я выпуталась из одеяла и встала. Взглянула на часы, затем в окно — если поразмыслить, то был не поздний вечер, а раннее утро. Неудивительно, что я чувствовала себя отдохнувшей — я проспала больше двенадцати часов.

Но в этом были свои плюсы. Недавняя болезнь ничем о себе не напоминала, кроме грязного носового платка. Я не чувствовала сухости в горле, могла спокойно и глубоко дышать и голова совершенно не болела. Надев башмаки и подобрав висящую на стуле кофту, я на цыпочках вышла в коридор и прикрыла дверь. Мэй, конечно, была врединой, но при этом оставалось моей кузиной.

Стараясь не скрипеть половицами, я спустилась на первый этаж, забрала сменную одежку и пошла в ванную. Мельком отметила новый замок на двери, умылась, чтобы освежиться. Тогда же обратила внимание на свою одежду — свободную белую рубашку и юбку до колена из простой ткани. Странно, вроде как я вчера была в другом наряде. Или нет? Поплескавшись с полчаса в теплой водичке, я вышла значительно более бодрой, и направилась на кухню, откуда доносился аромат молотого кофе.

Парни уже проснулись и завтракали, бурно что-то обсуждая. Бурно не в смысле громкости, а по наблюдению за их жестами и мимикой. Говорить они старались на пониженных тонах. Моего появления ребята не ожидали и как-то сразу смолкли, недоверчиво смотря на меня. Первым молчание нарушил оборотень.

— Ну, привет, призрак старого дома! — протянул парень, прищурившись и скептически оглядывая меня с ног до головы. — По стеночке дошла или так? Я же тебе говорил, что надо кофе варить — сразу проснулась, не прошло и получаса! — добавил он, обратившись к Югате.

— И вам доброе утро! — осторожно ответила я, приглаживая ладонью мокрые волосы. Мельком себя оглядела — вроде бы все в порядке. Ну, кожа немного бледнее обычного, так это вполне нормальная реакция после болезни. Что же на меня с таким подозрением косятся?

Адвокат повел себя деликатнее.

— Как Вы себя чувствуете? — поинтересовался Югата, поднимаясь и отодвигая мне стул. Я уселась на мягкое сидение и улыбнулась ему.

— Хорошо. Словно и не болела. А у вас как дела?

То ли мой беспечный тон себя оправдал, то ли парни, быстро переглянувшись, пришли к какому-то выводу, но дальше разговор пошел глаже.

— Ремонт идет полным ходом. Ты уже можешь перебраться в гостиную, ее протопили и окна поменяли. К тому же, мы побегали с лестницей по саду, вкручивая лампочки, и теперь можно не опасаться зловещей темноты.

— Какие вы молодцы. А у меня такое ощущение, что пропустила все на свете.