Элизабет сделала глубокий долгий вдох. Казалось, что силу она черпала из воздуха.

– Мне придется это сделать, – упрямо заявила она.

Эш бросил на девушку суровый и тяжелый взгляд, как бы желая напомнить, что живут они в разных мирах.

– Это еще зачем? – подозрительно спросил он. Элизабет улыбнулась, и красивые серые глаза загорелись мягким светом.

– Я должна помочь вам вернуться домой, – сказала она. – Бабушка и дедушка так долго вас ждали.

Эш ответил, глядя девушке прямо в глаза и стараясь не пропасть в их бездне:

– Я не смогу стать тем, кем не являюсь на самом деле.

– Да, не можете, – подтвердила девушка. – Но вы можете стать тем, кем вы родились, если только постараетесь.

Крошка шоколада на уголке девичьих губ не давала Эшу покоя, дразнила и манила слизнуть ее кончиком языка. Он не выдержал и смахнул ее пальцем, отчего Элизабет вздрогнула.

– Не можете же вы войти в дом с шоколадом на губах, – объяснил свой поступок Эш.

– О-о! – На какой-то миг лицо Элизабет стало озабоченным. – Вы совсем меня не слушаете...

Эш не мог заставить себя внимательно слушать. Поднеся палец к губам, он слизнул шоколадную крошку. В широко раскрытых глазах Элизабет появилось смущение и что-то еще, кажется, восхищение им.

Пробежав кончиком языка по внезапно пересохшим от волнения губам, Элизабет продолжала:

– Я уверена, что пройдет какое-то время, и вы поймете, что должны жить в Англии, вместе со своей семьей.

– Я уже говорил, что не смогу оправдать ничьих надежд, – напомнил Эш. – Вашему опекуну я пообещал пробыть там только шесть месяцев. Дольше я не останусь.

Элизабет рассердилась:

– У вас поразительно упрямая натура, мистер Макгрегор!

Он улыбнулся, хотя ему было совсем не смешно.

– Может быть. Я просто хорошо знаю, кто я такой, что из себя, представляю и кем должен быть.

Серые глаза Элизабет были серьезными, как у судьи, собирающегося вынести приговор.

– А я сомневаюсь, что вы во всем этом можете быть уверены, мистер Макгрегор, – возразила она.

У Элизабет была удивительная способность заглядывать ему прямо в душу. И она видела то, чего он сам видеть не хотел.

Помогая Элизабет выйти из экипажа, Эш старался не обращать внимания на свое учащенно забившееся сердце. Он проводил ее в большой белый особняк, с грустью понимая, что никогда не станет своим в ее мире.

Стоя, у окна гостиной, Элизабет смотрела вслед Макгрегору, который шел по кирпичной дорожке к ольхе, где была привязана его лошадь. Дерево стояло в стороне от ворот. Он шел быстро и легко, каждое движение было исполнено неизъяснимой грации. Даже на расстоянии этот человек необычайно волновал девушку. Никогда еще она не испытывала ничего подобного. Никогда раньше так не ощущала свою живую плоть.

Из-под черной шляпы Эша выглядывали густые пряди волос, спадавшие на воротник черной рубашки.

«Когда его оденут еще и в хороший сюртук, он будет выглядеть весьма респектабельно», – подумала Элизабет.

Однако она прекрасно знала, что только аккуратной стрижки и хорошей одежды будет недостаточно, чтобы превратить это полудикое существо в настоящего джентльмена. К тому же, она начинала сомневаться в своих силах.

– Боюсь, что сегодняшний инцидент с Дибеллом лежит полностью на моей совести, – нарушил молчание Хейворд. – Я должен был рассказать Пейтону, как снимают мерки с человека.

Голос Хейворда казался Элизабет доносящимся откуда-то издалека: все ее внимание в эту минуту было сосредоточено на Макгрегоре.