— Или на свалке, — подсказал Юрий. — Как этот… Летяга, про которого вы так художественно рассказали Паштету. Это правда?

— Естественно, — сказал Полковник. — Иногда я для собственного удовольствия отстреливаю этих мерзавцев. Или подъезжаю к месту очередной разборки со снайперской винтовкой в багажнике. Один выстрел, и начинается ад кромешный… Милое дело!

— Е-мое, — повторил Юрий. — Вы что, скрытый маньяк? Бэтмен — защитник слабых? Робин Гуд?

— А вы? — вопросом на вопрос ответил Полковник. — Знаете, Инкассатор, я много лет работал за границей, искренне полагая, что приношу родине пользу, стою, так сказать, на страже, на переднем крае… Дурак, скажете вы, и я с вами соглашусь. Впрочем, вы не скажете, вы сами такой же, я читал ваше досье. А потом я вернулся и увидел вот это все… Увидел и понял, что всю жизнь занимался чем-то не тем. Нужно было убирать мусор дома, а я в это время мусорил в гостях. Вот и дочку проморгал…

— А зачем вы все это мне говорите? — спросил Юрий. — Может быть, вы вообще все врете, чтобы я, как и полагается дураку, поверил в ваши сказки и сам полез на автоматы с криком «За любовь!»?

— Старею, — невпопад ответил Полковник. — Реакция уже не та, тело уже не так послушно, как раньше… Мало ли что со мной может случиться! Так вот, на случай, если со мной что-нибудь случится, я вам это и рассказываю — чтобы вы, в свою очередь, рассказали Даше. Все-таки это несправедливо — не знать, кто твой отец.

— Сами расскажете, — сердито буркнул Юрий, очень не любивший такие разговоры.

— Сам я не расскажу, — возразил Полковник. — Поздно уже. Как я буду выглядеть, сами подумайте. И, если мы останемся живы, вы тоже ничего ей не скажете, иначе я вас просто убью.

— Эх вы, разведчик, — сказал Юрий с упреком. — Собственной дочери испугались, охотник за черепами…

— Поворот не пропустите, — напомнил Полковник.

— Тьфу ты, — сказал Юрий, плавно притормозил и свернул на очередной проселок, оказавшийся двухполосной асфальтированной дорогой.

Асфальт был весь изрыт выбоинами, иссечен глубокими трещинами, покрыт неаккуратными заплатами, размыт дождями, а местами даже вздыблен какими-то неведомыми науке подземными силами. Поверх всего этого великолепия бесстыдно и ярко белела свежей краской прерывистая линия дорожной разметки, явно нанесенная совсем недавно — на днях, а может быть, даже сегодня утром.

— Сволочи, — сквозь зубы процедил Юрий, отчаянно вертя руль, притормаживая, виляя и объезжая. — Совсем обнаглели! Потратили два ведра краски, а денежки, отпущенные на ремонт дороги, — в карман…

— Газу, газу, — нетерпеливо сказал Полковник.

Юрий прибавил газу. Джип затрясся, запрыгал, как резиновая лодка на горной стремнине, резкие удары снизу слились в сплошную барабанную дробь, в днище машины то и дело глухо стукались отброшенные колесами обломки асфальта, щелкали мелкие камешки. Руль дергался, норовя вырваться из рук. «Разобью подвеску», — подумал Юрий, увеличивая скорость.

Дорога вскарабкалась на последний пригорок, и Юрий увидел внизу узкую мутную речушку с переброшенным через нее бетонным мостиком, а за рекой — лениво раскинувшийся на невысоких холмах городишко.