– Княжне не пристало разгуливать одной. Не страшно? – спросил, наверное, грубо, но ничего с собой не смог поделать. Он был требователен, как и отец, к другим и к себе, в первую очередь.

Арьян вернул хмурый взор на княжну. Дана сжала губы рассеянно, покачала головой. Княжич, выругавшись про себя, вновь взял её руку с вою ладонь, пальцы девичьи были холодные, ну точно русалии, и подрагивали – Дана волновалась, и это быстро размягчило его. В самом деле, зачем набрасываться на девушку?

– Иди сюда, – сказал Арьян, увлекая княжну дальше от посторонних глаз.

Хотя может случиться так, не дай боги, что увидят их вместе, слухи самые разные пойдут. Только не он один должен был о том заботиться, а и сама княжна. Арьян не заметил, как глухое раздражение всё же проняло, её безрассудный поступок остановить его здесь, в саду, возмутил. Зайдя подальше от глаз в заросли орешника и яблонь диких, Арян выпустил руку Даны. Только теперь спросил себя безмолвно, зачем сделал это, запутывая и без того беспорядочные мысли и чувства. Как ни думай, а застала врасплох. Повисло молчание, и в нём с берега докатывались голоса пирующих да хохот юношей, что остались там состязаться один на один. А ещё дыхания его и княжны, и их шум каким то образом сближал, вынуждая почувствовать себя неловко от того, что они, оказавшись так близко, сплетались воедино. Арьян невольно скользнул по стану княжны взглядом, думая о том, что всё это он уже когда то испытывал с Всеславой. Мысль о бывшей невесте обожгла, как кислота. Он даже вздрогнул от неожиданности и закаменел, видя в бледном свете звёзд, как красивое лицо Даны изменилось, скованное неловкостью, а взгляд робкий и добрый застыл, и грудь замерла на вдохе. Не было в глазах серых какого то замысла тайного, и остановила его по порыву своему первому. Это Всеслава его вечно поджидала где то.

– Тебе лучше в терем возвратиться, – прохрипел он, настаивая на своём, не дождавшись от неё какого то вразумительного ответа. – Поймает кто и не посмотрит, кого…

Лицо Даны вытянулось, и она отвернулась, льющийся жемчужный лунный свет выхватил и без того белые ланиты её.

– Зови своих подружек, если хочешь, провожу вас, только дорогу покажи, чтоб никто нас не увидел.

– А ты чего ты боишься, княжич? – вдруг выпалила она резко, поворачиваясь. – Всё ходишь стороной и взгляд отводишь. Неужели я не нравлюсь так тебе, что ты нос воротишь?

Арьян даже застопорился от ответа такого, помолчал. Узкие крылья носа Даны раздулись в гневе, да только злость её и досада одно вызывали – улыбку. Увидев его ухмылку, княжна опустила плечи, и взгляд её потух. Арьян кашлянул.

– Ты не так всё поняла, княжна, – начал он да примолк. Как ни говори, да только она сейчас не поймёт его слов, не поймёт того, что творится у него на душе, какая буря и смятение.

– Ты очень красивая, Дана,– Арьян сжал челюсти, злясь на себя, что и слов подходящих найти не может.

– Если нравлюсь, поцелуй, – серые глаза пронизали остро до самого нутра.

– Нет.

Дана отпрянула, будто мертвеца увидела, моргнула растерянно, раскрыв губы, выпуская выдох. Развернулась резко и пустилась прочь. Арьян смял кулак, врезал по стволу корявому, упало на землю глухо вялое яблоко.

«Вот же надо такое ляпнуть?!» – чертыхнувшись, вслед бросился, всё же, хоть ненароком, а обидел девушку.

– Не обижайся, Дана, – крикнул княжне, следуя через малинник высокий колючий, – о другой думаю. Дана!

Арьян, запутавшись в ветках, порвал ткань рубахи, забранился, вертясь, пытаясь выбраться из колючей ловушки, слыша, как хрустят ветки под ногами у убегающей княжны.