Главную угрозу для солдат стратега представляли жители города, засевшие в домах. Забравшись на крыши, они с остервенением забрасывали македонцев камнями, стрелами и всевозможными атрибутами домашней утвари. Один из брошенных сверху камней попал в шлем Деметрия, отчего у стратега сильно зазвенело в голове.

Выказывая презрение к врагу, Деметрий остался в строю, но видя какие неоправданные потери несут его воины, приказал жечь дома.

— Огня, огня! Факелы! — моментально разлетелся радостный призыв среди македонцев и вот уже смоляные факелы летят в окна и двери ближайших домов. С радостью смотрели воины Деметрия, языки пламени в считанные минуты объяли жилища упрямых сабейцев. Как в страхе они исчезли с крыш, спасаясь от рыжих огненных клубов. Много, очень много людей задохнулось в дыму пожарищ или сгорело заживо, не сумев убежать из пылающего дома.

Воспользовавшись суматохой, отряд Деметрия продвинулся далеко вперед и неожиданно для себя оказался на главной площади Сабы. Дворец правителя был хорошо виден, но дорогу к нему, загородила личная гвардия правителя. Завидев македонцев, гвардейцы дружно ударили мечами по своим щитам и громко выкрикнули проклятие своим врага. Словно в подтверждение их слов, в воздух взвились сотни стрел, стоявших за ними лучников. Подобно огромной комете понеслись они над площадью и обрушились на первые ряды македонцев, безжалостно сокращая их число.

Сын Антигона явно родился под счастливой звездой. В отличие от стоявших рядом с ним солдат, он остался невредим, хотя смерть и заглянула ему в лицо. Две стрелы вонзились в его щит, которым он закрыл голову и лицо. Третья угодила прямо в большую бляшку, что была поверх доспеха стратега и, не сумев пробить панцирь, отскочила в сторону. Ещё одна стрела, попала в бронзовые поножи, отозвавшись болью в костях голени.

Подобное везение, в бою большая редкость и Деметрий не стал испытывать его снова. Отбежав за угол дома, он стал лихорадочно обдумывать сложившуюся ситуацию. Разумней всего было подождать прихода солдат Лисимаха и ударом с двух сторон разгромить врага. Сколько бы лучников не стояло бы за спиной воинов Сумхуали Иануфа, они не смогли бы противостоять двойному удару. Об этом же говорили Деметрию ветераны гоместы, но молодой стратег был иного мнения. Он не собирался делиться воинской славой с Лисимахом.

— Клин! Стройте клин! — приказал Деметрий, чем озадачил былых воинов. Клин был хорошо в открытом бою, а при штурме города применялся редко.

— Стройтесь! Я сам встану во главе! А тот, кто опасается за свою шкуру, пусть остается. Только пусть потом не претендую на нашу славу! — задорно выкрикнул молодой человек, разом похоронив все сомнения и опасения солдат.

Выстроившись в бронированный клин, по команде Деметрия, гоплиты ринулся на врага, прикрыв голову щитами. Смертоносный дождь вновь пролился на головы македонцев, но не так удачно как прежде. Ведомые Деметрием солдаты уверенно бежали вперед, несмотря на потери от стрел противника. Шаг, другой, ещё пять шагов, теперь десять и вот македонцы с грохотом врубились в толпу гвардейцев.

Вновь окунувшись с головой в рукопашную схватку, молодой стратег разительным образом преобразился. Нанося удары врагам направо и налево, он стал подобен богу войны Аресу, решившему сойти с небес на землю. Охваченный азартом и куражом схватки, македонец неудержимо бросался сразу на несколько врагов и обращал их в бегство. Мечи, копья, стрелы врагов не причиняли сыну Антигона никакого вреда, словно богиня победы Ника, возложила на его плечи незримую эгиду Афины Паллады.

Ведомый Деметрием клин гоплитов, уверенно продвигался вглубь толпы последних защитников правителя Сабы, в очередной демонстрируя превосходство военного мастерства над простой численностью.