– Так что у тебя на самом деле с Маризой? Ты считаешь, что все взаправду? В смысле, по-настоящему?

Перед Майклом можно было не притворяться, так что Роберт ответил абсолютно честно:

– Понятия не имею. Не знаю даже, как точнее описать. Она прекрасна. Я обожаю проводить с ней время, мне нравится с ней… ну ты понял. Но значит ли это, что я ее люблю? Как будто бы да, хотя…

– Чего-то не хватает?

– Да, но не между нами. Скорее, во мне самом. Я же вижу, как Стивен смотрит на Аматис, как Валентин смотрит на Джослин…

– Как Люциан смотрит на Джослин, – кривовато усмехнулся Майкл.

Люциан им обоим очень нравился, даже несмотря на его раздражающую манеру вести себя так, будто благосклонность Валентина дается ему сама собой и чуть ли не навечно. Но он уже столько лет безответно сох по Джослин, что относиться к нему серьезно становилось все труднее. То же самое касалось и Джослин – девушка каким-то образом умудрялась ничего не замечать. Роберт не понимал, как можно быть для кого-то центром мира и даже не осознавать этого.

– Короче, я не знаю, – признался он, размышляя, станет ли когда-нибудь для него центром мира какая-нибудь другая девушка. – Иногда мне кажется, что это со мной что-то не так.

Майкл пристально посмотрел на друга. Похлопал его по плечу.

– С тобой все в порядке, Роберт. Хотелось бы мне, чтобы ты наконец уже это понял.

Лайтвуд стряхнул его руку – и словно бы снял тем самым напряженность момента.

– А у тебя как дела? – с притворной веселостью спросил он. – Сколько там у тебя свиданий с Элизой Роузвейн было-то? Три?

– Уже четыре, – поправил Майкл.

Он заставил Роберта поклясться, что тот сохранит тайну. Вейланд не хотел, чтобы остальные знали о его девушке, пока сам он не будет уверен, что все серьезно. Правда, Роберт подозревал, что Майкл просто не желает, чтобы об этом знал Валентин, – потому что Элиза была для Моргенштерна как бельмо на глазу. Она задавала почти так же много совершенно бесцеремонных и неуважительных вопросов, как и он сам, и точно так же презирала политику Конклава, но при этом не хотела иметь ничего общего ни с Кругом, ни с его целями. Элиза считала, что залог будущего – новый союз с простецами и Нижним миром. Она возвещала – во всеуслышание, к огромному неудовольствию преподавателей и учеников, – что Сумеречные охотники должны больше внимания уделять проблемам мира простецов. Она часто совала рекламные брошюрки чуть ли не в лицо студентам и разглагольствовала об испытаниях атомных бомб, о нефтяных магнатах Ближнего Востока, о какой-то проблеме в Южной Африке, в которой никто не хотел разбираться, о какой-то болезни в Америке, которую никто не хотел признавать… Роберт уже чуть ли не наизусть знал все ее проповеди, потому что Майкл то и дело просил его остановиться и послушать.

– Она чертовски странная, – добавил он. – И мне это нравится.

– Вот как?

Услышать такое было неожиданно и не очень приятно. Майклу никогда никто не нравился.