– Я думаю, что правда кроется в той книге, которую я прочитал самой первой. Кровь тем слаще, чем большее место занимает жертва в твоей душе.

Свеа вздрогнула.

– Это страшная мысль.

– Но это так. Это сводит все объяснения воедино. Сир или дитя, эльф или дракон… Всё дело в том, какое место жертва занимает в сердце вампира. Кровь случайного любовника даёт больше, чем просто кровь, но по-настоящему волшебными свойствами обладает кровь того, кого ты любишь, или кто любит тебя.

– Или того, кто тебя ненавидит, – перебила его Свеа.

Раймон замолк, размышляя.

– Если вспомнить, что есть два пути – боли и удовольствия – то, наверное, да. Наверное, всё дело в силе связи.

– Но тогда зачем… каждую ночь… – пробормотала она и тут же мотнула головой, отгоняя несвоевременные мысли, но Раймон успел услышать.

– Свеа… – он одним движением переместился на подлокотник кресла вампирши и опустил руки ей на плечи. Свеа вздрогнула, но не отстранилась. – Ты ненавидишь её?

Свеа крепче стиснула пальцы на подлокотниках и долго молчала.

– Да, – сказала она наконец. – Что ещё я могу испытывать по отношению к существу, которое берёт всё, что я могу предложить, ничего не давая взамен?

Раймон вздрогнул. В сердце кольнуло при этих словах, и почему-то в голову пришла вовсе не Ламия, а белокурая Ингрид. Ингрид ничего не обещала. Она с самого начала дала понять, что Раймон принадлежит ей. И всё же…

– Любовь? – сказал он вслух. – Разве любовь – это не когда отдаёшь себя без остатка, не требуя награды?

Свеа чуть повернула голову, вглядываясь в его лицо.

– Ты сейчас о себе или обо мне?

Раймон усмехнулся одним краешком губ.

– Я вообще.

– Если вообще – то нет. Нет смысла любить того, кто не способен дать тебе что-то взамен.

Раймон нахмурился.

– Если думать так, то есть множество людей, которые и вовсе не заслуживают любви. Например, я.

Свеа мотнула головой и поймала ладонью щёку Раймона.

– И да, и нет. Я говорю не о деньгах или статусе. Зачастую у людей есть то, что не принадлежит им, потому что не они создали это, и не они заслужили. Удача, которая сваливается на голову тому, кто её недостоин. Такие люди не способны приумножать то, что им досталось. Они только разрушают и используют. Нет смысла любить их. Они не сумеют распорядиться чужим сердцем, потому что не заслужили эту любовь. Но есть такие, как ты. У кого ничего нет, кроме внутренней силы. Кроме чести, кроме ума или доброты. Те, чьё богатство – внутри, и кто однажды сможет приумножить его. Их сила светится в их глазах. И таким людям не жалко отдать свою душу, потому что однажды они отплатят тебе с лихвой.

Раймон нахмурился ещё сильней.

– И всё равно, ты считаешь, что любовь заслуживает награды. Я не согласен. Когда любишь, о награде не думаешь. Хочешь лишь, чтобы ей… или ему… было хорошо.

Свеа едва заметно улыбнулась и покачала головой.

– Это ведёт в тупик, Раймон. Глупо дарить себя тем, кто никогда этого не оценит. Но этому, наверное, бесполезно учить. А с Ламией меня никогда и ничего не связывало. Я просто крепко влипла. Хотела закончить свои исследования во что бы то ни стало – но моё тело решило по-другому. У меня была болезнь… – Свеа инстинктивно коснулась рукой лба, – головные боли.