– Раймон, – скорее угадал, чем услышал полуэльф бесшумный выдох.

Ингрид протянула руку, будто желая коснуться пальцами призрака того, кого не видела уже три десятка лет.

Раймон молча разглядывал эльфийку, представшую перед ним. Ингрид была точь-в-точь такой же, какой отпечаталась в памяти полуэльфа. Порой Раймону казалось, что их бесконечные дни в поднебесье, запахи цветов и лунные дорожки на глади океана – всё это сон. Не было ничего, кроме Гленаргоста и его вечной ночи.

Теперь он точно знал, что это не так. Ингрид была настоящей. Ингрид была светлой и чистой. Она всё ещё была той, кого Раймон любил.

Тонкие руки легли на шею Раймона, оплетая её будто виноградные лозы. Они казались невесомыми, точно крылья бабочки, и такими же хрупкими.

Раймон стоял неподвижно. Странное чувство завладело им. Ингрид была рядом. Ингрид была прекрасна…. И Ингрид была чужой. Фарфоровой статуэткой. Ледяной фигурой, которая растает по весне.

Прошла вечность, прежде чем руки полуэльфа сомкнулись на спине Ингрид и прижали её к груди.

– Ингрид, – произнёс он, проверяя, послушен ли ему голос. Только сейчас он заметил, что Ингрид одета в белоснежное одеяние, расшитое серебром… Свадебное одеяние. – Тебе идёт это… платье… – он убрал руки эльфийки со своих плеч и чуть отступил назад, скрывая лицо в полумраке.

Ингрид молчала. Только ветер шумел в ушах и трепал полы шёлковых одежд… Таких странных и чужих после вечной роскоши Гленаргоста.

– Завтра… – выдавила Ингрид, наконец, и снова замолкла.

– Знаю, – Раймон попытался улыбнуться, но так и не смог.

– Где ты был? Где ты был раньше? – голос Ингрид звенел… укором? Будто не она оттолкнула полуэльфа, когда тот просил её уйти вместе с ним… Раймон подавил всплеск ярости и усмехнулся.

– Помнишь, ты сказала, что мне нечего тебе предложить? – слова слетели с губ сами собой, и Раймон тут же пожалел о сказанном. Он не хотел упрёков. Он пришёл не для того, чтобы искать виноватых. Время было на исходе, и у них оставался только один шанс начать всё с начала.

– Я искал… что предложить, – продолжил он и внезапно понял, что всё ещё не знает, что может дать Ингрид. Понравится ли ей придворная жизнь? Сможет ли он оставаться на службе и при этом отдавать себя Ингрид целиком, как хотел когда-то? Он не знал, но начатую фразу нужно было закончить. И он сказал о том, в чём был уверен. – Надеюсь, особняка в Гленаргосте будет достаточно, чтобы ты в меня поверила?

Наступившая внезапно тишина казалось оглушительной. Даже свист ветра затих, и только капли дождя всё так же мерно шелестели по камням.

Ингрид молчала, и Раймон принялся искать новые слова:

– Ты будешь представлена ко двору Императора. Никогда не будешь знать ни нужды, ни чужой власти. Я не буду ограничивать тебя ни в чем, и ты будешь мой единственной.

Ингрид молчала… мучительно долго, прежде чем спросить:

– Я должна ответить сегодня?

Сердце кольнуло.

– Завтра будет поздно, – сказал Раймон, сдерживая внезапную злость.

Ингрид молчала. Так долго, что Раймону почудилось, что время замерло, и только он чувствует его бег.

– Нет.

Ингрид развернулась и так же легко, будто несомое ветром пламя, колыхнулась в направлении дверей.

Луч света, падавший из прихожей, погас.

Раймону показалось, что он умер.

Глава 22. Конец

И снова бесконечные коридоры резиденции Императора. Снова роскошные портьеры и дорогие портреты кисти лучших художников Империи.