Раймон поднял глаза от свитка и невольно посмотрел в окно.

– Сердце лета, – пробормотал он и медленно повернулся к Свеа.

– Прости.

Раймон сглотнул. Хотелось разорвать письмо на куски. Обвинить Свеа во лжи и зависти.

И всё же остатки разума подсказывали, что Свеа не станет лгать. Даже ради себя.

Раймон снова опустил глаза на письмо и облизнул губы.

– Свеа… – прошептал он. – Завтра вся моя жизнь потеряет смысл.

Он замолк.

– Почему ты не сказала мне раньше?

– Не хотела, чтобы ты понял меня превратно.

Раймон покачал головой.

– Раймон… – Свеа обошла стол и опустила руки на плечи полуэльфу. – Ты всегда знал, что это случится.

– Я думал, что успею…

– Ты успел.

Раймон посмотрел на Свеа невидящими глазами.

– Ты добился в Империи большего, чем смог бы кто бы то ни было добиться за три десятилетия. Глупо посвящать твои победы той, кому ты не нужен. Твоя жизнь только начинается. Не привязывай её к той, кого ты встретил, когда был ещё ребёнком.

– Я успел… – повторил Раймон медленно, глядя куда-то сквозь собеседницу. Взгляд его Свеа не понравился, но ещё больше не понравилось то, что последовало за этими словами. – Да… – Раймон еле заметно улыбнулся. – Может, не всё… Но ведь мне есть, что ей предложить, как полагаешь, а, Свеа?

Свеа демонстративно ударила себя ладонью по лбу.

– Раймон, ты снова меня не слышишь.

Раймон повернулся лицом к окну.

– Только солнце… надо успеть к ней до полуночи, а солнце мешает. Я знаю, она сама выйдет мне навстречу, если не будет спать.

– Раймон…

Раймон снова повернулся к Свеа.

– Ты поможешь мне, Свеа?

Свеа закатила глаза и устало вздохнула.

– Конечно…

Здесь, в обители Саламандры, было больше скал, чем у башни Синего Дракона. Сами здания врастали в каменистые кряжи, разукрашивая их причудливым узором.

Сплошная стена ливня полупрозрачной занавесью накрывала серые глыбы. Капли воды разбивались о гранит и разлетались в стороны множеством колючих брызг.

Раймон всегда любил такие ночи. Ещё в те давние дни, когда он не был ни капитаном лейб-гвардии, ни сиром, а был просто-напросто мальчишкой-полукровкой, приживалой в доме Владыки Тауфина, он всегда выходил во двор и долго стоял, распахнув руки бушующему небу. Он грудью встречал стихию и представлял, как сливается с ней целиком.

А вот Ингрид никогда не выходила с ним. Она любила смотреть на дождь сквозь стекло, сидя в тепле и уюте собственной спальни… и улыбаться.

Раймон отпустил виверну и замер, вглядываясь в узкие, как крепостные бойницы, окна. Он переводил взгляд с одного на другое, пока всполох молнии не озарил небо, и вампир не увидел тонкую фигурку в одном из окон под самой крышей.

– Ингрид… – сердце гулко ухнуло и пустилось вскачь.

Фигурка исчезла.

Магический барьер окружал башню, и Раймон знал, что, попытавшись проникнуть внутрь, лишь поднимет тревогу. Но Ингрид видела его – в этом Раймон был уверен. Значит, теперь выбор оставался за ней. Оставалось ждать.

Минуты тянулись мучительно долго. Казалось, буйство стихии не прекратится никогда. Раймон стиснул кулаки, пытаясь справиться с жаждой броситься вперёд, наплевав на все барьеры. Он уже наметил траекторию для рывка, когда двери башни внезапно распахнулись. Луч света ударил наружу, и тонкая фигурка колыхнулась на ветру, будто пламя свечи.

– Раймон, – скорее угадал, чем услышал полуэльф бесшумный выдох.