Свеа чуть развернулась, будто в танце обходя Раймона полукругом, и потянула его за собой на расстеленную постель. Раймон упал сверху, спружинив руками, и тут же принялся покрывать поцелуями грудь командора. Поймал сосок и втянул, поигрывая языком с самым кончиком, а затем резко отпустил и, лизнув напоследок, двинулся ниже. Прочертив дорожку вдоль живота, он спустился вниз и уверенно приник губами к треугольничку золотистых волос между ног. Сильными и быстрыми движениями принялся ласкать её. Свеа лишь обхватила рукам плечи партнёра, борясь с желанием вдавить его голову в свою промежность, проникнуть в самые глубины.

Раймон скользнул ниже и принялся изучать губами внутреннюю поверхность бёдер, то и дело чуть возвращаясь наверх и потираясь носом мягкие завитки.

Свеа обхватила щиколотками его плечи, теперь уже откровенно прижимая к себе и продолжая наслаждаться невесомыми прикосновениями.

Раймон чуть отстранился и потёрся щекой о её живот.

Потянувшись к губам командора, Раймон накрыл их своими. Хотелось слиться полностью с другим существом, избавиться от одиночества, которое как верный доспех прошло с ним сквозь всю его жизнь.

Он снова наклонился к животу Свеа и коротко поцеловал, заставляя задрожать.

Затем бережно скользнул вдоль щёлочки между разведённых ног.

Свеа застонала, подаваясь навстречу и пытаясь заставить любовника проникнуть внутрь.

Раймон чуть сместился и принялся медленно вводить палец в узкий проход, а затем так же медленно поворачивать его и вынимать.

Свеа тяжело дышала. Краем глаза Раймон видел, как мерно вздымается её живот. Пальцы ощущали, как пульсирует горячее тело. Невольно в голову закралась мысль – был ли у Свеа ещё кто-то за эти двенадцать лет? Был ли у неё вообще кто-то кроме чокнутой стервы, её сира?

Раймон огладил изнутри бархатистые стенки. Губы его продолжали скользить по животу Свеа, по её груди, иногда замирая, чтобы дать возможность языку огладить твёрдый сосок. В эти мгновения Свеа подавалась навстречу и глухо стонала, не открывая глаз, а Раймону неимоверно хотелось сказать о том, как прекрасна его наставница, но ни единого слова не было в голове.

Раймон действовал медленно, давая возможность привыкнуть к каждому новому движению, и ничто не нарушало тишины, кроме мерного накрапывания ливня и редких стонов Свеа.

Наконец, когда руки Свеа уже сжимались на плечах Раймона так отчаянно, что он засомневался в выносливости любовницы, Раймон отстранился.

– Иди ко мне, – прошептал он, усаживаясь на кровать и притягивая Свеа к себе. Та перекинул ногу через бёдра Раймона и потёрлась о напряжённую плоть гвардейца.

Раймон поймал ладонью её щёку и огладил, наслаждаясь мягкостью кожи, а Свеа тут же склонила голову и прижалась к шершавой ладони сильнее.

Она подняла бёдра и, чуть помогая себе одной рукой, медленно опустилась на член любовника. Качнула бёдрами, привыкая и выбирая направление, а затем открыла глаза и встретилась с изучающим взглядом чёрных глаз.

– Всё хорошо, – ответила она на невысказанный вопрос и качнула бёдрами.

Теперь уже Раймон прикрыл глаза, полностью отдаваясь на волю ощущений.

Свеа была узкой и тело её почти до боли сжимало напряжённую плоть. Она чувствовала это и сама старалась двигаться мягче, привыкая и пытаясь расслабить мышцы как можно сильнее.

Поймав ладони Раймона, она переплела свои пальцы с его. Поднесла одну руку к губам, поцеловала, а затем отвела далеко наверх и склонилась, продолжая двигать бёдрами, и мягко, но требовательно, коснулась рта.

Раймон подался навстречу, позволяя проникнуть меж своих раскрытых губ, провести языком по зубам.

Ночь казалась бесконечной. Плавные движения сменялись неожиданно яростными толчками, которые тут же замедлялись и упоительно затягивали удовольствие.

– Горячо, – шепнул Раймон, вспомнив давний уговор, и, повторяя давно забытые слова, Свеа ответила:

– Терпи.