— А сегодня, Нюрочка, твоей бабушки нету, — говорили иногда женщины.

— Тогда давайте я вам помогу, — отвечала она.

И несла крынку до базара: ей самой идти было дальше.

Зимой идти было труднее, страшнее. Та первая зима выпала особенно морозной. Аня выходила затемно, приходила в школу, когда никого из ребят ещё не было — первой. (Кстати, всю жизнь она оставалась такой — не дай Бог опоздать!). Только школьная сторожиха растапливала печки в классах, обогревала помещения, готовя их к приходу детей. Она помогала девочке раскутать платок, снять с задубевших рук и ног варежки и валенки, причитала, жалея её, усаживала отогреваться у печки. Аня очень любила эти минуты в пустынной утренней школе, у тёплой печки, с доброй сторожихой…

Окончила Аня четвёртый класс и должна была перейти не просто в пятый, а и в другую школу — из начальной в среднюю… Подходили к концу школьные каникулы. Так не хотелось идти в школу вообще, а в новую, незнакомую тем более! Аня и её подруга Зина так и решили: не пойдём! Дома Аня сказала об этом отцу, и он махнул рукой:

— Та и не ходи.

Дело-то было привычное: старшие сёстры кто один год в школу бегал, кто два. И ничего, выросли. Две уже и замужем. Девке учиться не обязательно. Денису — другое дело, а она, Нюра, и так учёнее всех, начальную школу кончила!..

Так Аня прогуляла год. Именно прогуляла. По дому делать её ничего особенного не заставляли, и так рабочих рук хватало. Правда, была одна обязанность — лично её. Чистка самовара — большого, медного, пятивёдерного. Денис бил и толок красный кирпич, и этим битым кирпичом Аня натирала самовар. Трёт, трёт, зовёт мать:

— Мамо, хватит уже?

Мать поглядит, укажет несколько мест:

— Ну вот здесь и здесь ещё потри.

Тем же битым кирпичом Аня натирала и медные лампадки, цепочки от них. Она же чистила картошку на всю семью. Семья-то большая, картошки нужно много. Чистит, бросает в котёл, зовёт мать:

— Мамо, хватит уже?

Вот и все её обязанности. Потому всё больше бегала, гуляла. Ходила к сестре Даше, помогала ей присматривать за детьми. Она любила своих племянников — шустрых мальчишек Гришу и Толика, малышку Любу, которую сама ещё недавно нянчила. Но особенно — старшую девочку Нину. Той было уже пять лет, Аня часто брала её за ручку, гуляла с ней, рассказывала сказки и разные истории. У Нины в детстве часто болели уши, потому она иногда даже в летние тёплые дни ходила в вязанной шапочке. Однажды Аня пришла к племянникам с подругой Зиной — та ведь тоже не ходила в школу. А Зина стала смеяться над маленькой девочкой в шапочке:

— Ты что, совсем глупая? Жара такая! Снимай шапку!

И сдёрнула шапочку с Нины. Малышка заплакала. Страшный, неуправляемый гнев бросил Ане кровь в лицо. Перед глазами поплыли радужные круги, кулаки сами сжались. Звериным прыжком она бросилась на Зину, вмиг повалила лицом вниз. И стала раз за разом крепко прижимать голову той к земле, приговаривая:

— У неё ушки болят! У неё ушки болят!

Когда Зина вырвалась, её щеки, лоб и нос были поцарапаны, рот и волосы полны песка.

— Ты дикая! Ты волчица! — плача кричала она, убегая.

Аня стояла, тяжело дыша. Злость проходила, стало жаль Зину. Нет, она правильно сделала, что наказала подругу — не обижай маленькую, даже если не знаешь о болезни! Но зачем так сильно, лицом в песок… Она ведь раньше никогда так не злилась…

Перед Зиной Аня повинилась, девочки помирились.