— Они стояли лагерем на восточной окраине Милфорда четыре дня. Такая же сделка, как та, что они заключили с Арнкастером. Коп, с которым я разговаривал, сказал, что следил за ними довольно пристально. Уехали они именно в то утро.

— После того, как старик коснулся вас.

— Именно.

— Вы не думали, откуда он мог знать, где вы появитесь? Почему именно в том ресторане?

— Раньше я никогда не возил туда своих стариков, — ответил Хопли. — Этот ресторан только открылся после ремонта. Обычно мы посещаем итальянский ресторан в другой части города. Это была идея матери. Она хотела посмотреть, как оформили ресторан, ковры, панно и прочее. Вы же знаете, каковы женщины?

— Вы не ответили на мой вопрос. Вы не думали, что цыган мог знать, куда вы поедете?

Полулежащая в кресле фигура долго молчала.

— Да, — наконец сказал Хопли. — Да, я думал. Снова безумие, Халлек, верно? Хорошо, что никто не записывает нашу беседу?

— Да, — согласился Вилли. — Наверное так.

Своеобразное тихое хихиканье, напоминающее скорее жалобное поскуливание, вырвалось из его горла.

— Что у вас за идея, Халлек? Я не очень хорошо сплю. Обычно в это время я начинаю вертеться в постели.

Вилли почувствовал всю абсурдность мысли, которую хотел высказать, ее слабость и необоснованность… даже не конкретную мысль, а всего лишь слабую идею.

— У юридической фирмы, где я работаю, заключен договор с компанией детективов, — сказал он. — «Частное сыскное бюро Бартона».

— Я слышал о них.

— Они считаются лучшими в своем деле… Я… как бы вам сказать… — Он почувствовал нетерпение, волнами излучаемое этим человеком, хотя Хопли совсем не двигался. Вилли собрал все оставшееся достоинство, говоря себе, что имеет полное право высказаться, ведь, в конце концов, это происходит и с ним.

— Я хочу найти цыгана, — сказал Вилли. — Хочу встретиться с ним лицом к лицу и рассказать обо всем, что произошло. Думаю… думаю, что нужно быть до конца откровенным, хотя мне кажется, если он такое с нами сделал, он должен и сам все знать.

— Да, — согласился Хопли.

Чуть приободрившись, Вилли продолжал:

— Я расскажу ему свою часть истории. Это была моя вина. Я должен был успеть вовремя остановиться, и при обычных обстоятельствах остановился бы. Это была вина моя и моей жены. Вина Россинггона в том, что отбелил это дело, а ваша — в непринужденном расследовании и изгнании цыган из города.

Вилли сглотнул.

— Потом я скажу, что это была и ее вина. Она считала ворон, Хопли, а посему это не то преступление, за которое наказывают газовой камерой. Смысл в том, что это противоречит закону, потому что может привести нас к смерти, как привело ее.

— Вы хотите сказать все это ему?

— Я не хочу, но мне придется это сделать. Она вышла между двух припаркованных машин. В третьем классе учат, что это не рекомендуется делать.

— Не думаю, чтобы она проходила курс правильного поведения на улице в третьем классе, — сказал Хопли. — Не думаю, что она вообще ходила в третий класс.

— Все равно, — упрямо сказал Вилли. — Элементарный здравый смысл…

— Халлек, вам не хватает вашего наказания? — спросила тень. — Сейчас вы теряете вес — хотите получить гран-при? В следующий раз он может остановить вашу кишечную деятельность, поднять температуру вашего тела до ста десяти градусов или…

— Но я не собираюсь просто сидеть в Фэрвью и ждать! — яростно сказал Вилли.