Отдохнувшие и наевшиеся лорсы игриво толкались молодыми рогами, громко сопели и радостно фыркали, разбрызгивая зеленую от перемолотой травы слюну.
Малейн, искупавшись в холодном соленом океане, вышел на берег. Смахнул руками капли, выжал волосы. Порывистый восточный ветер разогнал тучи, и из-за горизонта уже показался красноватый край солнца.
— Удача! — крикнул Малейн. — Бог послал нам солнце!
Киллмены радостно заорали, кто-то, сорвав рубашку, подкинул ее вверх.
Через полчаса караван тронулся в путь. Двигались в тишине, не разговаривая ни вслух, ни по мыслесвязи. Даже лорсам приказы отдавали ногами и легкими подергиваниями за уши. Колеса, заранее смазанные дегтем, не скрипели, и только шуршал под ногами песок, да шумели волны, накатываясь на пологий берег, усыпанный ракушками и галькой. К полудню отряд прошел пятнадцать миль и остановился в небольшой бухте на привал. Костра разжигать не стали: пожевали вяленой рыбы, запили тухловатой водой — бурдюки пора было мыть, а воду поменять на чистую. Вернулись посланные вперед разведчики.
Никакой засады они не обнаружили, но зато заметили клубы горячего воздуха, подымавшегося к небу в одной из дальних бухт, милях в семи отсюда.
— Корабль, — лениво заметил Кивин, — это у него из трубы воздух раскаленный выходит. А где судно, там и экипаж.
Следующие два часа отряд шел в сосредоточенной, готовой к бою тишине. Прежде чем пройти следующие сто ярдов, Малейн высылал вперед лазутчиков, подолгу прислушивался, надеясь уловить отзвук чужой мысли. Встревоженные киллмены готовились к предстоящей схватке. Лучники достали запасные колчаны, копейщики ослабляли завязки на седлах, чтобы было сподручней выхватить оружие. Обострившимся чутьем Эдвард чувствовал, как крепнет над отрядом ментальный заслон, общий для всех, и в то же время у каждого свой.
— Мне теперь щит не нужен… — с некоторой ностальгией подумал Малейн. — Меня теперь мозговороченьем не возьмешь.
— Засада! — выдохнул запыхавшийся лазутчик и, отдышавшись, доложил:
— Рядом с поворотом, там где скалы в море уходят, расположился отряд лемутов. Численностью около полусотни. Вместе с ними по все вероятности черный брат, посвященный второго круга. Он далеко был, я знаки различия не разглядел.
— Ну, полсотни это не страшно, — облегченно произнес Малейн. — Мы крысюков и больше вырезали.
— Там не крысы, — обречено поправил лазутчик, — там глиты.
Эдвард закусил верхнюю губу, дернул себя за унылый рыжий ус.
— В общем-то это ничего не меняет… — глухо произнес он. — Сагенай, Нели, Кивин, Браян — вы пойдете в обход. Ваша задача — уничтожить Нечистого. Остальные — двигаться быстро, но уверенно, как будто ничего не подозреваете. Около изгиба, по моему свисту, мчитесь во весь опор. Но телег не бросать! Иначе, это бессмысленно. И Стайго, заживо съеденный муравьями, и восемь наших друзей, погибших во время разведки — все задаром. Если удастся прорваться — можно считать, что победа в наших руках. С богом!
Малейн подтолкнул своего скакуна коленками и размеренной рысью двинулся вдоль побережья. Отряд окружил телеги, по сосредоточенным лицам стало ясно, что киллмены молятся. Каждый о своем, своему, в сердце взлелеянному богу, своими, особенными, словами, и все же вместе, сливаясь в общий молитвенный хор.
— Умирать очень страшно, — подумал Сагенай, подбадривая лорса. — Особенно в первый раз.
Проскочить засаду не удалось. Подходя к скалам, Малейн оглушительно засвистел, и лорсы, отлично понимавшие человеческие знаки, помчались вперед. Глиты, залегшие в траве и трещинах между скалами, выскочили наружу, попытались окружить несущийся караван. |