— Ммм, великолепное вино, — сказала она, и Росс еще раз наполнил бокалы. Когда они принялись за тосты с паштетом, Клэр почувствовала легкое головокружение от шампанского. Оно даже Россу приподняло настроение.

— Вкусно, — сказал он, оценивая нежнейшую курятину с хрустящей поджаристой корочкой и запеченный батат с перцем и кукурузой, щедро обсыпанный пряностями. — Клэр, на кухне ты просто ангел во плоти.

Только на кухне? Клэр обиделась.

— Чтобы ты оставался цивилизованным человеком, иногда мне приходится разряжать обстановку, готовя аппетитные блюда, большой босс, — сказала Клэр, делая небольшой глоток вина. — Не торопись с комплиментами, пока не увидишь мои апельсиновые корзиночки.

Десерт нашел своего почитателя. Росс ел апельсиновое желе, не отрывая взгляда пепельно-серых глаз от Клэр.

— Если не ошибаюсь, я раньше не видел на тебе этого платья, — озадаченно произнес он. — Этот цвет так похож на цвет твоих глаз. Клэр, освещенная бликами свечей, ты выглядишь такой хрупкой. Я начинаю опасаться за тебя. Зря я привез тебя с собой. Скажи, пока ты не мечтаешь уехать отсюда подальше, а-а?

— Отнюдь, здесь я научилась справляться с одиночеством и готовить батат, чтобы по вкусу он напоминал картофель, — спокойно ответила она, склонив над бокалом голову с черными завитушками волос. — Надеюсь, привезти меня с собой в этот дом посреди диких джунглей того стоило.

— Я был для тебя крепким орешком, и ты чуть не поломала зубы, пытаясь меня разгрызть, малышка моя, — неожиданно резко сказал Росс. — Неудивительно, что твоя тетя сделала все возможное, чтобы не допустить нашего брака. О-о, она видела меня насквозь. Она узнала во мне эгоиста, мечтающего добиться комфортной жизни в тропиках ценой здоровья ее племянницы… Черт! Каким же я был эгоистом!

— Нет… — сказала Клэр, смотря ему прямо в глаза, и быстро замотала головой. Его подарок — тропическая орхидея скользнула по гладким волосам и упала на пол. — Я знала, во что ввязывалась, когда согласилась выйти за тебя замуж. Живя в Ридглее, я не могла осуществить свою мечту, я… я просто оголодала по настоящей, самостоятельной жизни. — Она коротко рассмеялась. — Может, я не такая опытная и толстокожая, как миссис Прайс, но я стойкая и терпеливая. И местные микробы лишь однажды причинили мне серьезные неприятности.

— Хочешь сказать, что у тебя была лихорадка? — резко оборвал ее Росс, привставая со стула и пронзив Клэр тяжелым взглядом стальных глаз. — Когда это было?

— Ой! — Она вздрогнула, поняв свою оплошность. Но отступать было уже поздно. — Когда ты уезжал на те дальние плантации каучуковых деревьев. Я… не сказала тебе ничего тем утром, я знала, что ты разозлишься и, вероятно, останешься дома. А я не хотела тебя задерживать. Позже начались бы дожди, и ты вообще не смог бы туда съездить…

— Дурочка! — гневно воскликнул Росс. — Как долго держалась температура?

— Дня четыре. Но она не была очень высокой, и жар к вечеру спадал. Я принимала много лекарств и быстро вылечилась.

— Ты не понимаешь, болезнь могла дать серьезные осложнения! — Его лицо стало бордовым от злости, на висках выступили синие вены, в которых бешеными скачками билась кровь. — О боже! Зачем только я привез тебя сюда!

— Не говори так, — взмолилась Клэр. Слезы подступили к ее глазам, в горле застрял комок. Ее кожа казалась бледной и обескровленной на фоне его раскрасневшегося лица. Она знала, что Росс позаботился бы о ней во время болезни. Но была бы эта забота вызвана устремлением сердца или всего лишь волей разума? Она не знала ответа на этот вопрос.