— Вы не думали, что это я, верно?

Понимая, что глаза уже выдали его удивление, Стивен выдавил из себя:

— Я не слышал, как вы подкрались.

— Вы думали, это кое-кто другой, ведь так?

Выражение ее лица было кокетливым, но решительным.

— Я никого не ждал.

Лизетта, сцепив за спиной руки, обошла его по кругу. Она была в белом платье, волосы подвязаны розовой лентой.

— Видите ли, месье Стивен, мне все известно о вас и моей мачехе.

— О чем вы говорите?

Лизетта рассмеялась. Стивен вспомнил, что в деревне она выпила вина. Понизив голос, девочка хрипловато произнесла: «Изабель, милая», а следом задышала так, точно ее снедало желание, и засмеялась опять.

Стивен покачал головой, улыбнулся, изображая непонимание.

— В тот день я гуляла после обеда по парку и заснула на скамье. А проснувшись, пошла к дому. Я была еще сонной и потому присела на веранде и вдруг услышала звуки, долетавшие из открытого вверху окна. Очень тихие, но такие занятные, — Лизетта усмехнулась. — А вечером после обеда слышала, как кто-то тихо-тихо прокрался по коридору к ее комнате, а после вернулся на цыпочках и спустился вниз.

Лизетта смотрела на Стивена, склонив набок головку.

— Ну? — спросила она.

— Что значит «ну»?

— Что вы на это скажете?

— Скажу, что у вас очень сильно развито воображение.

— Да, разумеется. Я воображала все, что вы там делали, и думала, что с удовольствием тоже попробовала бы делать это с вами.

Стивен рассмеялся, на этот раз искренне позабавленный.

— Это не смешно. Вам же не хочется, чтобы мой отец узнал о том, что я слышала.

— Вы — дитя, — ответил Стивен, почувствовав впрочем, что покрывается потом.

— Нет, не дитя. Мне скоро семнадцать лет. По возрасту я ближе к вам, чем она.

— Вы любите Изабель?

Этот вопрос застал Лизетту врасплох:

— Нет. То есть да, любила.

— Она была добра к вам.

Лизетта кивнула.

— Подумайте об этом, — сказал Стивен.

— Подумаю. Но вам не следовало завлекать меня.

— Не следовало делать что?

— Когда вы дали мне ту фигурку, я подумала… Вы же знаете, вы очень подходите мне по годам. Вот я и захотела вас для себя.

Стивен начинал понимать, что перед ним не ребенок, который устраивает неприятности из чистой прихоти, но существо, чьи чувства он ранил. В том, что говорила Лизетта, присутствовала определенная правда.

— Я сожалею, что так вышло с фигуркой, — сказал он. — Вы сидели рядом со мной. Будь на том месте Грегуар, я подарил бы ее ему. У меня не было никакой задней мысли. Собственно, чуть позже я вырезал еще одну для вашего брата.

— Выходит, она совсем ничего не значила?

— Боюсь, что нет.

Лизетта накрыла ладонями его руку:

— Я не ребенок, Стивен, хоть все и относятся ко мне как к ребенку. Я женщина — по крайней мере почти. И тело мое — тело женщины, а не ребенка.

Стивен кивнул. Он думал, что, сохраняя спокойствие, сможет утихомирить ее.

— Я понимаю. Вам приходится трудно, особенно без матери.

— Что вы можете знать о моей матери?

— Не сердитесь, Лизетта. Я тоже рос без матери и без отца. Я знаю, каково это, я понимаю вас.

— Хорошо. Может быть. Но я говорила всерьез. Я хочу, чтобы вы делали все это со мной.

— Я не могу, Лизетта.