* * *

Наверное, было уже где-то десять часов, когда муж Клэр распахнул дверь нетвердой рукой. И прямо вот так и крикнул из коридора: «Милая, я дома!»

В гостиной он замер и округлил глаза; можно подумать, ошибся дверью на лестнице. Захлопал по карманам, точно ожидая наткнуться на другую связку ключей.

— Что-то случилось? — спросил он у Клэр.

Он был очень похож на собственный портрет, только чуть постарше и без рамы. Галстук немного сбит на сторону, но рубашка застегнута до самого подбородка. Блестит большая лысина. В руке — кожаный портфель с серебряной пряжкой. Клэр представила меня, и ее муж, собравшись, прошел через комнату пожать мне руку. Слабое дуновение винных паров. «Рад знакомству», — сказал он, явно недоумевая, с чего бы ему радоваться, но сказал все равно, просто из вежливости. Теплая, пухлая рука. Поставил портфель к ножке стола и насупил брови, завидев пепельницу.

— У вас что, девичник? — спросил он.

Клэр поцеловала мужа высоко в щеку, у краешка глаза, и ослабила узел на его галстуке.

— Ко мне приходили подруги.

Он поднял опустевшую бутылку из-под джина, поднес ее к свету.

— Давай, посиди с нами, — позвала Клэр.

— Лучше я побегу приму душ, дорогая.

— Присоединяйся, посидим вместе.

— Я с ног валюсь, — сказал он, — но такое вам расскажу!

— Правда?

— Вы только послушайте.

Он расстегивал пуговицы на рубашке, и на миг мне показалось, что он снимет ее прямо здесь, на моих глазах, останется стоять в центре комнаты, как диковинная белая рыбина.

— Один малый прошел по канату, — сказал он, — у Всемирного торгового.

— Мы уже слышали.

— Вы слышали?

— Ну да, все уже знают. Весь мир только об этом и судачит.

— Ему предъявили обвинение, я вел слушание.

— Правда?

— И вынес ему идеальный приговор.

— Его арестовали?

— Сначала в душ. Да, разумеется. Потом все расскажу.

— Сол! — сказала Клэр, цепляясь за его рукав.

— Вернусь через минуту и все расскажу.

— Соломон!

Он бросил на меня взгляд.

— Дай привести себя в порядок, — сказал он.

— Нет, расскажи нам, прямо сейчас, — вскочила с дивана Клэр. — Ну пожалуйста.

Еще один быстрый взгляд в мою сторону. Я видела, что он стеснен моим присутствием, ему неловко из-за того, что я сижу здесь, считает меня какой-то служанкой, домработницей или свидетельницей Иеговы, которую жена зачем-то впустила в дом, нарушив заведенный порядок, испортив праздник, который он собирался себе устроить. Расстегнул еще одну пуговицу на рубашке. Словно открывал дверь на своей груди, пытаясь выставить меня вон.

— Окружной прокурор надеялся, что газетчики не подведут, — сказал он. — Все в городе говорят об этом парне. То есть нам нельзя было просто упечь его в тюрьму или как-то. К тому же Портовое управление рассчитывало привлечь внимание, заполнить башни людьми. Они ведь наполовину пусты. Любая пресса была бы как нельзя кстати. Но нам нужно было провести слушание, предъявить обвинение, понимаешь? Придумать что-то необыкновенное.

— Да, — сказала Клэр.

— В общем, он признал себя виновным, и я присудил штраф: по пенни за этаж.

— Ясно.