— Понятно.

Нобль секунду помолчал, затем, когда ему в голову пришла новая мысль, рассмеялся.

— В чем дело?

— Ни в чем, сэр. Совсем недавно я боялся просить вас об аттестации, потому что не хотел причинять вам боль, слишком рано вас покидая, но теперь я понимаю, что больше нет смысла оставаться с вами. Я тоже прошел проверку, — усмехнулся Нобль. — Я тоже собираюсь отвергнуть вас. Я тоже буду неблагодарным. Это последний полет, который мы совершаем вместе, сэр. В следующий раз мы разойдемся каждый своим путем.

Картиссер кивнул.

— Вот теперь ты готов, — сказал он и вновь повернулся к радиостанции. — Добро пожаловать в Корпус. Мы добились успеха только раз, но это шаг к нашей цели — к Галактике, полной независимых народов. Однако, это всего лишь один успех. А нам нужно больше, бесконечно больше. Такие люди, как мы с вами, будут работать над этим успехом. — Он нахмурился. — Мы ведь даже еще не уверены, действительно ли добились этого успеха.

— Вы имеете в виду, что есть возможность потерпеть неудачу на Транакоре?

Картиссер повернулся к пульту управления.

— Конечно, — сказал он, протянул руку, и палец его повис над пусковой кнопкой. — Это может быть всего лишь ложное развитие, Лью. Мы не получим уверенность до тех пор, пока они сами не начнут посылать своих миссионеров. Только тогда мы узнаем, что действительно кое-чего добились!

Godling, go home! (Science Fiction Stories, 1957 № 1).

РЕАЛЬНОСТЬ НЕОГРАНИЧЕНА

Это было шоу столетия — лучшее, что могла дать современность.

Очередь в театр протянулась на восемь кварталов — театр был специально построен, чтобы вместить в себя Ультрараму.

Пол Хендрикс занял место в очереди с раннего утра, поэтому сейчас был меньше чем в квартале от еще закрытой билетной кассы. Жена время от времени приезжала к нему, с бутербродами и кофе. Хендрикс решил во чтобы то ни стало купить билеты.

— Сколько сейчас времени? — повернулся он к стоящему за ним человеку.

— Без десяти минут пять.

— Так я и думал. Билетная касса откроется в пять. — Хендрикс приподнялся на цыпочки и прищурился. — Перед нами, должно быть, человек пятьсот.

— Говорят, что в театре пять тысяч мест.

— Знаю. А еще говорят, что где бы вы ни сидели, эффект будет один и тот же. Но все равно я хочу быть в передних рядах.

— Как и все мы, — кивнул его собеседник.

Хендрикс усмехнулся.

— Знаете, я впервые слышу о том, что наконец-то с нами поступили правильно. Я имею в виду, что билеты открыты для публичной продажи, вместо того чтобы быть зарезервированными для шишек.

— Проклятые общественные деятели, — согласился его собеседник.

Внезапно очередь начала продвигаться вперед.

— Начали продавать билеты!

— Кассы открылись!

Час спустя Хендрикс отдал двадцать долларов девушке — эффектной девушке в билетной кассе — и получил взамен пухлый конверт.

— Это мои билеты?

— Совершенно верно, сэр.

Несколько озадаченый, но счастливый, он отвернулся и вскрыл конверт. Оттуда он достал не обычные картонные бланки, но два дорогих роскошных приглашения, на толстой жесткой бумаге, с роскошной гравировкой. На приглашениях было написано:

Приглашение на премьеру в любой точке мира.

От Ультрарамы.

Новый сенсационный фильм более реален, чем сама жизнь.

Среда, 25 апреля 1973 года, в 20:00.

Стискивая билеты так, словно они были его правом на жизнь, Хендрикс вошел в кабинку квиктранса и через пару секунд уже входил в свою квартиру.