19 февраля по Тобольску разнесся слух: перерезана последняя дорога на Тюмень. Рабочие пришли в штаб за оружием, чтоб защитить родной город. Но Демьянов даже не вышел к ним: он сочинял листовку, оповещая тоболяков об уходе Советской власти из города и передаче его в руки профессиональных союзов. В тот же день Тобольский исполком через Обдорск – Москву – Челябинск передал в Тюмень следующую радиограмму:

«Вся связь потеряна. Повстанцы в 19 верстах от города. Принимаем самые энергичные меры охраны Тобольска. Принимаем меры спасения положения».

Это была ложь. Никаких «энергичных мер» по обороне Тобольска Демьянов и К° не предпринимали. Они были настолько перепуганы и растеряны, что и к отступлению-то не изготовились как следовало бы, а вместо организованного четкого отхода, произошло паническое бегство.

20 февраля Демьянов вызвал руководителя тобольских профсоюзов, эсера А. Е. Корякова и передал ему «ключи от города Тобольска».

Не предупредив заградотряды Тростинского и Муркина, Демьянов, Хрусталев, Медведев и начальник политбюро уезда Васильев со своими семьями и активистами и с отрядом красноармейцев бежали из Тобольска, оставив город на произвол судьбы. Бегство было столь поспешным, что впопыхах забыли снять часовых с постов, оставив в городе 80 бойцов гарнизона, бросили типографию на полном ходу с запасами бумаги; не уничтожили следственные дела, секретную переписку, списки коммунистов, «забыли» в банке 8 миллионов рублей и полные склады продовольствия.

«Не могу понять, – писал член президиума Тобольского исполкома Вахмаи, – что заставило наш штаб дать распоряжение о бегстве из Тобольска... Даже пушнина и медикаменты не были взяты».

Красноармейцев оставили в городе якобы из-за недостатка обмундирования, а в обозе Демьянова лежали тюки полушубков и сапог. Следователь реввоентрибунала, характеризуя бегство Демьянова с компанией, говорил, что «они спасали Советскую власть в своем лице».

По оставленным в укоме делам 40 сельских и волостных ячеек РКП (б) повстанцы быстро выловили и уничтожили всех коммунистов.

Тобольск пал не 21 февраля, как это утверждает М. Богданов, и не «в начале 1921 года белогвардейско-кулацкие силы совершили контрреволютионный переворот в Тобольске», как доказывает И. Белимов, и не «20 февраля бандиты заняли Тобольск», как заверяли М. Беляшов и Тюменский губком РКП (б) в своем политотчете.

В ночь с 20-го на 21 февраля Демьянов бежал из города так шибко, что впервые остановился перевести дух лишь отмахав полсотни верст от Тобольска.

21 февраля в Тобольске правил созданный Коряковым временный городской Совет. И лишь днем 22 февраля без единого выстрела в город вошли крестьяне, предводительствуемые будущим начальником Тобольского гарнизона эсером В. М. Желтовским. (Тот самый Васька Желтовский, о котором говорила нам в детстве бабка).

Может быть, постыдное бегство – случайный эпизод в деяниях Демьянова и Хрусталева?

После появления в Тюмени, «оперативный штаб» Демьянова расформировали, самого Демьянова назначили командиром роты Тарской группы. Тот оскорбился столь низким назначением и сгинул куда-то на три дня, за что его объявили дезертиром.

Впоследствии Демьянов, Хрусталев, Медведев и Васильев предстали перед губревтрибуналом по обвинению в дезертирстве и шкурничестве.

И хотя на судебном разбирательстве преступные деяния Демьянова не отнесли к злонамеренным и оправдали его «за отсутствием состава преступления» (остальных приговорили к разным срокам заключения), с Демьянова не снимается вина за сдачу Тобольска, гибель многих коммунистов, разор, страдания и беды тоболяков.

Падение Тобольска – еще одно свидетельство растерянности губернских властей. Вместо того, чтоб готовиться к идеологическому и военному противостоянию назревающего восстания, губком делал все возможное, чтоб скрыть от Москвы и собственного актива истинное положение дел.