Я примчалась сюда прямиком из полицейского участка. Сейчас мы в гостиной, и я не свожу глаз с того места у подножия лестницы, где было так много крови и где я сперва бережно поддерживала ее голову, а потом… ладно, не будем об этом.

Трудно поверить, но тут не осталось ни следа случившейся трагедии. Только с лестницы убрали узкую ковровую дорожку, и по краям стали заметны тонкие полоски, которые отличаются по цвету от более бледного камня в центре. Я всегда считала, что ковер там плохо смотрится. У него был совершенно неподходящий цвет.

Вдоль одной стены комнаты тянется высокий и широкий стеллаж, где открытые полки перемежаются со шкафчиками, у которых есть дверцы. Пока я таращилась прямо перед собой, погрузившись в воспоминания, Джордж открыл одну из этих дверец и теперь набирает на клавиатуре код. Я замираю.

— Не знала, что у вас есть сейф.

— С чего бы вдруг тебе знать? — Дверца с тихим щелчком открывается.

— Мы тоже подумываем завести сейф. Этот выглядит очень неплохо.

Я подхожу поближе к Джорджу, чтобы можно было заглянуть внутрь. Он лезет в карман пиджака и достает конверт. Похоже, его не смущает, что я стою рядом и глазею на самое ценное, что у него есть.

В маленьком сейфе всего одна полка. Мне удается заметить пару больших пухлых конвертов и черную, обитую бархатом шкатулку на дне — скорее всего, с драгоценностями.

— Если честно, я думаю, они все примерно одинаковые. Не уверен, что в моем есть что-нибудь особенное.

Джордж говорит усталым голосом, как будто сейчас ему нет никакого дела до всех сейфов мира. Он кладет конверт на полку и захлопывает дверцу, потом запирает внешнюю дверцу шкафчика и поворачивается ко мне. На краткий миг мое присутствие, похоже, вызывает у него удивление, потом он трясет головой и ерошит густые седеющие волосы.

— Что за кошмар, Эмма. Чудовищный кошмар.

Я делаю движение к нему, чтобы утешить, но он останавливает меня, выставив перед собой ладонь и покачав головой:

— Все нормально.

— Этот дурацкий сосед, — говорю я, — просто примазывается к вашей истории. К тому же зачем ему понадобилось выступить именно сейчас? Силы небесные, да Беатрис мертва уже несколько недель!

Джордж вскидывает голову и смотрит на меня. Я пальчиком смахиваю с уголка глаза несуществующую слезу.

— Неужели нельзя оставить ее в покое? Разве она мало выстрадала? Разве мы все мало выстрадали? — причитаю я.

— Они вроде бы только что вернулись из-за границы.

— У них там, за границей, газет, что ли, не было? Или Интернета?

— Сосед слышал, что случилось, но не сообразил, насколько важна дата, пока не приехал домой.

Значит, все-таки мужчина.

— Ты в это веришь? — спрашиваю я.

— Во что?

— Что тут кто-то был, когда Беатрис… когда ее не стало.

— Так полиция тебе не сказала? Максин, девушка, которая делает у нас уборку, была тут в то утро. Она ушла как раз перед возвращением Беатрис. Назвала точное время своего ухода, сказала, куда пошла потом — к следующему клиенту, насколько я понял. — Он вздыхает. — Так что, похоже, сосед слышал, как уходила Максин.

О. Мой. Бог. Мне даже в голову не приходило, что кто-то еще мог явиться в квартиру со своим ключом. Я вспоминаю молодую женщину, которая придержала мне дверь. В голове мелькает мысль, что она ведь могла прийти и позже, когда мы… когда я… я немедленно пресекаю размышления.

— Но я ведь вроде сказала им…

— Знаю. Не надо было лгать ради меня, Эмма.