|
Тем не менее он спросил: - В котором же часу вы могли бы отправиться? - Ну... часов в девять. - Не раньше? - Нет, не раньше, и то уж слишком рано! Старик колебался. Конечно, улов будет плохой, ведь как только солнце начинает пригревать, рыба больше не клюет; но оба брата настояли на том, чтобы тут же окончательно обо всем условиться. Итак, в следующий вторник "Жемчужина" стала на якорь у белых утесов мыса Гэв До полудня удили, потом подремали, потом снова удили, но ничего не попадалось, и старику Ролану пришлось наконец понять, что г-же Роземильи хотелось, в сущности, только покататься по морю Когда же он убедился, что лесы больше не вздрагивают, у него и вырвалось энергичное "ах, черт! ", одинаково относившееся и к равнодушной вдове, и к неуловимой рыбе. Теперь Ролан рассматривал свой улов с трепетной радостью скупца Но вот, подняв глаза к небу, он заметил, что солнце начинает садиться. - Ну, дети, - сказал он, - не пора ли домой? Братья вытащили из воды лесы, смотали их, вычистили крючки, воткнули их в пробковые поплавки и приготовились. Ролан встал и, как подобает капитану, оглядел горизонт. - Ветер спал, - сказал он, - беритесь за весла, дети! И вдруг, показав на север, добавил: - Глядите-ка, пароход из Саутгемптона. Вдали, на розовом небе, над спокойным морем, гладким, как необъятная голубая блестящая ткань с золотым и огненным отливом, поднималось темноватое облачко А под ним можно было разглядеть корабль, еще совсем крохотный на таком расстоянии. На юге виднелось немало других столбов дыма, и все они двигались к едва белевшему вдалеке гаврскому молу, на конце которого высился маяк. Ролан спросил: - Не сегодня ли должна прийти "Нормандия"? Жан ответил: - Да, папа. - Подай-ка подзорную трубу; думается мне, что это она и есть. Отец раздвинул медную трубу, приставил ее к глазу, поискал корабль на горизонте и, обнаружив его, радостно воскликнул: - Да, да, это "Нормандия", никаких сомнений. Не хотите ли посмотреть, сударыня? Госпожа Роземильи взяла трубу, направила на океанский пароход, но, видимо, не сумела поймать его в поле зрения и ничего не могла разобрать, ровно ничего, кроме синевы, обрамленной цветным кольцом вроде круглой радуги, и каких-то странных темноватых пятен, от которых у нее закружилась голова. Она сказала, возвращая подзорную трубу: - Я никогда не умела пользоваться этой штукой. Муж даже сердился; а сам он способен был часами простаивать у окна, рассматривая проходящие мимо суда. Старик Ролан ответил не без досады: - Тут дело в каком-нибудь недостатке вашего зрения, потому что подзорная труба у меня превосходная. Затем он протянул ее жене: - Хочешь посмотреть? - Нет, спасибо, я наперед знаю, что ничего не увижу. Госпожа Ролан, сорокавосьмилетняя, очень моложавая женщина, несомненно, больше всех наслаждалась прогулкой и чудесным вечером. |
