Изменить размер шрифта - +

     Подходя к матери, Пьер взглянул на нее, и ему вдруг показалось, что он впервые видит ее.
     Она подставила ему обе щеки, и, поцеловав ее, он сел на низенький стул.
     - Ты еще с вечера решил поехать в Трувиль? - спросила она.
     - Да, с вечера.
     - К обеду вернешься?
     - Не знаю еще. Во всяком случае, не ждите меня.
     Он рассматривал ее с изумлением и с любопытством. Так эта женщина - его мать! Это лицо, которое он привык видеть с детства, как только его

глаза научились различать предметы, эта улыбка, голос, такой знакомый, такой родной, показались ему внезапно новыми, совсем иными, чем были для

него всегда. Он понял, что, любя мать, никогда не вглядывался в нее. Между тем это была она, все мельчайшие черты ее лица были ему знакомы,

только он впервые видел их так отчетливо. Пьер изучал дорогой ему облик с таким тревожным вниманием, что он представился ему совсем иным, каким

он никогда его раньше не видел.
     Он встал, собираясь уйти, но, внезапно уступив непреодолимому желанию узнать правду, терзавшему его со вчерашнего дня, сказал.
     - Послушай, кажется, когда-то в Париже в нашей гостиной был портрет-миниатюра Марешаля.
     Мгновение она колебалась, или ему почудилось, что она колеблется, потом ответила:
     - Да, был.
     - Куда же делся этот портрет?
     И на этот раз она могла бы, пожалуй, ответить быстрее.
     - Куда делся... постой... что-то не припомню. Наверно, он у меня в секретере.
     - Может быть, ты найдешь его?
     - Поищу. Зачем он тебе?
     - Не мне. Я подумал, что надо бы отдать портрет Жану, это ему будет приятно.
     - Ты прав, это хорошая мысль. Я поищу портрет, как только встану.
     И он вышел.
     День был безоблачный, тихий, без малейшего ветра. На улице, казалось, всем было весело - коммерсантам, шедшим по своим делам, и чиновникам,

шедшим в канцелярии, и молоденьким продавщицам, шедшим в магазин. Кое-кто даже напевал, радуясь ясному дню.
     На трувильский пароход уже садились пассажиры. Пьер устроился поближе к корме, на деревянной скамейке.
     "Встревожил ее мой вопрос о портрете или только удивил? - спрашивал он себя. - Потеряла она его или спрятала? Знает она, где он, или не

знает? А если спрятала, то почему?"
     И рассудок его, следуя все тем же путем, от заключения к заключению, пришел к такому выводу.
     Этот портрет, портрет друга, портрет любовника, оставался в гостиной на виду до того самого дня, когда женщина, мать, первая, раньше всех,

заметила сходство портрета с ее сыном. Наверно, она уже давно со страхом искала это сходство; и вот, обнаружив его, видя, что оно проявилось, и

понимая, что не сегодня-завтра его могут заметить и другие, она однажды вечером убрала миниатюру и, не решаясь уничтожить ее, спрятала.
     Пьер ясно припомнил теперь, что миниатюра исчезла давно, задолго до их отъезда из Парижа! Она исчезла, думалось ему, когда у Жана начала

расти борода и он вдруг стал похож на молодого блондина, улыбающегося с портрета.
     Пароход отчалил, и сотрясение палубы нарушило ход мыслей Пьера и отвлекло его внимание. Поднявшись со скамьи, он стал смотреть на море.

Маленький пароходик отошел от мола, повернул налево и, пыхтя, отдуваясь, подрагивая, направился к дальнему берегу, едва видневшемуся в утренней

дымке.
Быстрый переход