— Напали?! — воскликнула Изабель. Прежде Данте об этом не упоминал. — А ваш человек… Он…

— К счастью, нет, — ответил мистер Блэк. — Он получил сильный удар по голове, но жизни его ничто не угрожает. Что же касается похищенной картины, то она стоит целого состояния, пусть и небольшого. Человек же, проявлявший к ней интерес… Если не считать лорда Ярмута, приехавшего на аукцион в качестве представителя принца-регента, то единственным таким человеком является мистер Маркус Хоксли.

— Маркус Хоксли? — переспросил лорд Уоллинг.

— Да, именно он, — ответил аукционист. — Так вот, мистер Хоксли был последним человеком, видевшим карти… — Данте умолк и, покосившись на Изабель, добавил: — То есть так я считал. Когда же я нашел мистера Хоксли, леди Изабель бросилась ему на помощь и заявила, что он не брал картину. Ведь так, леди Изабель?

— Говори же, Изабель, — в смущении пробормотал граф.

Все взгляды обратились в ее сторону, и тут она вдруг почувствовала какую-то необыкновенную легкость. «Вот он, момент моего падения, — промелькнуло у нее. — А затем — свобода».

Но, все же, она медлила. Сомнения, уже посетившие ее в этой комнате, снова вернулись, только теперь они возросли стократно. А внутренний голос тем временем твердил: «Спасайся же. Несколько слов — и ты свободна».

Изабель посмотрела на Данте Блэка, и ей почудилось, что она в его глазах читает: «Это именно то, о чем я вас предупреждал. Но еще есть время передумать».

Возможно, ей следовало воспользоваться выходом, который предлагал ей Данте. Она могла бы изобразить смущение. Могла закатить истерику. Могла притвориться… что ничего не помнит от волнения. Могла бы заявить, что отправилась на аукцион только с одной целью — посмотреть акварели. Отец, прекрасно знавший о ее интересе к этому виду искусства, непременно поверил бы.

Изабель снова посмотрела на Данте и, увидев его улыбку триумфатора, в ужасе похолодела. «А как же Маркус?» — подумала она. Действительно, ведь он очень нуждался в алиби, и только она, Изабель, могла бы обеспечить ему алиби.

По какой-то непонятной причине Данте хотел обвинить в преступлении именно Маркуса, но она-то прекрасно знала, что он этого преступления не совершал. Неужели она бросит в беде ни в чем не повинного человека, причем порядочного человека? А она нисколько не сомневалась в том, что Маркус — глубоко порядочный человек. Ведь отказался же он от ее необдуманного предложения, хотя многие из известных ей мужчин приняли бы его с удовольствием. Да, многие приняли бы, но не таков был Маркус. Он подумал о ее отце и даже сказал, что она заслуживает лучшего. И, следовательно, она никак не могла покинуть его в беде.

Глядя прямо в глаза отца, Изабель отчетливо проговорила:

— Мне жаль тебя разочаровывать, но мистер Хоксли не крал картину и не нападал на человека мистера Данте.

— Но откуда ты это знаешь, Изабель?! — воскликнул граф.

— Знаю, потому что мистер Хоксли был со мной. Все это время мы провели вместе.

И тотчас же раздалось громкое восклицание леди Ярмут, означавшее, очевидно, крайнюю степень изумления. А затем Уоллинг что-то пробурчал себе под нос.

— Да, понимаю… — кивнул граф, поднявшись на ноги. Лицо его было искажено гневом. Повернувшись к Данте, он спросил: — Где я могу найти мистера Хоксли?

Маркус сидел в библиотеке особняка Уэстли, в отчаянии сжимая и разжимая кулаки.