|
А победитель, смутившись, опустил голову, ссутулился, махнул рукой, то ли отмахнулся, то ли попытался сделать победный жест. — Рррррядовой Куррррт! — Выскочил на ринг коротышка клоун, подскочив и поймав спускающийся микрофон. — Первая рота получает… — Он посмотрел в сторону доски, дожидаясь, пока техники нарисуют мелом цифры. — Первые три очка! — Черт возьми! — повторил сержант Хэллер, но теперь в его голосе слышалось совсем другое — не безмерное удивление, а веселье и торжество. — Черт возьми, Курт! Как же это так? Случайность? Случайность! Тебе повезло! Надо же! Ты видел, а?! — Он повернулся к Павлу. И тот повторил: — Да, сэр. Китаец шевельнулся. Приподнял голову. По мутным глазам его было видно, что он ничего не соображает. Раскрасневшийся Курт полез с ринга и запутался в канатах. Запрыгал на одной ноге под нарастающий смех трибун, пытаясь высвободиться. Сержант Хэллер бросился к нему, придержал, помог вытащить ногу. Хлопнул по плечу, рявкнув свое: — Черт возьми! — Это можно было расценить как искреннее поздравление. — А теперь бой номер два! — объявил ведущий, с опаской глядя, как нокаутированный китаец ползет к своему краю ринга. — И будем надеяться, что он закончится не так быстро. Ведь мы все хотим посмотреть хорошую драку! Не так ли?.. — Заткнись! — дружно проорали несколько глоток из задних рядов. — Заткнись, коротышка, лопнешь! В сторону ринга полетели полосы туалетной бумаги. Но они не долетали даже до канатов, опускались на головы сидящих в первых рядах офицеров и их жен. Тотчас же по рядам побежали сержанты и лейтенанты, руганью, угрозами и затрещинами утихомиривая чересчур разошедшихся подчиненных. — И снова первая рота против второй! — надрывался в фонящий микрофон ведущий. Он не обращал внимания на оскорбительные выкрики в свой адрес, на порхающую туалетную бумагу и прочие мелочи. Возможно, будучи посредственным клоуном, он давно привык ко всему этому. — На ринге встречаются рядовой Голованов и рядовой Лонгвилл! — Держись, парень. — Сержант Хэллер довольно сильно пихнул Павла в бок. Должно быть, таким образом он выразил свою поддержку. — С богом! Ирландец больше походил на какого-нибудь скандинава — он был белобрыс и голубоглаз. Выглядел он лет на тридцать пять — солидный возраст для рекрута, — и мышцы его уже заплыли жирком. Впрочем, расслабляться не следовало, отметил про себя Павел. На костяшках правой руки были заметны следы старой, наполовину выведенной татуировки. Вполне вероятно, в свое время ирландец состоял членом какой-нибудь молодежной банды. Занимался боксом в полулегальных клубах. Время от времени участвовал в сомнительных акциях, продавая свои кулаки различным политическим движениям. Ирландия всегда была беспокойной страной. Они сошлись в центре восьмиугольного ринга. Павел первым протянул руку. Ирландец ухмыльнулся и крепко — будто хотел раздавить — сжал ее. Они долго смотрели друг другу в глаза. И Павел вдруг понял, ощутил, что победит. В этом ирландце словно что-то было надломлено. Несмотря на кривую хулиганскую ухмылку, на вызывающее рукопожатие, на хищный прищур глаз, в нем чувствовалась слабина. Рядовой Лонгвилл не хотел драться! Павел выдернул ладонь из руки противника. Отступил, прижался спиной к канатам, дожидаясь, когда ударит гонг. |
