Лауреатов оказалась целая куча, но Анжела получила первое место: «зеленую улицу» на Российский, потом, очевидно, и на Всесоюзный конкурс. А там — подмостки профессиональной эстрады, поездки за рубеж, записи…

На следующий вечер счастливую победительницу пригласил на «собеседование» Паламарчук и попросил называть его просто Робертом. Встреча состоялась на пустой загородной даче.

Сантиментов Роберт разводить не собирался. Заправившись армянским коньячком, объяснил, что девушка произвела на него лично позитивное впечатление. Что он и впредь берется опекать молодое дарование, вступив с ним в тесные дружеские отношения. Босс никак не ожидал, что схлопочет по физиономии и коленом в живот, когда попытался завалить певичку на широкий диван.

Перспектива конкурсов и покорения эстрады сама собой как-то накрылась медным тазом. «Радуга» подхалтуривала по ресторанам, а в межсезонье играла на вечерах отдыха в санаториях.

Где-то в конце февраля, завершая танцевальную программу в совминовской здравнице оптимистической песней «Мы желаем счастья вам, счастья в этом мире большом…», Анжела увидела в толпе у самой сцены знакомое лицо. Паламарчук, круто исчезнувший из ее жизни пять месяцев назад, дружески улыбался. Он познакомил участников ансамбля и солистку с московскими друзьями, видать, довольно высокими чинами. Супруги пригласили музыкантов к себе на чай в люкс. Все любезно отказались, но Роберт значительно сжал локоть Анжелы, и она осталась.

Москвичи — две семейные пары, оказались людьми общительными, симпатичными. Угостив девушку бутербродами с икрой и красной рыбой под «Посольскую» водочку, начали петь старые песни: «Вышел в степь донецкую парень молодой», «Каким ты был, таким и остался», «Ты ждешь, Лизавета…». Анжела с душой вела основную мелодию. Вечером все остались довольны.

Паламарчук подвез девушку домой в служебной «Волге».

— Ты бы хоть о родителях подумала. О своем таланте, — сокрушенно начал он, остановив машину в темном переулке. — С людьми надо уметь ладить. И за свое место в жизни надо бороться.

— Я борюсь, — без энтузиазма заверила его Анжела.

— Не заметно.

Через неделю «Радуга» получила рекомендацию для работы в летний сезон в международном лагере «Буревестник». Назначение отпраздновали в узком кругу — Роберт привез девушку в номер уютного пансионата, где были и сауна с самоварчиком, и зеркальный шифоньер в спальне, а народу, наоборот, — никого. «Ночь любви» Анжела провела, как Павка Корчагин комсомольское собрание — «со стиснутыми зубами».

Неплохой, в сущности, мужик был этот Робертик, масштабный, с размахом, но на вид противный и не того душевного калибра. «Ничего, привыкну», — внушала себе Анжела. В мае Паламарчук уехал на какие-то зональные партсовещания, а «Радуга» начала выступления в «Буревестнике». Увидев в непосредственной близости молодежь дружеских стран, Анжела поняла — здесь и следует искать свою судьбу. Подкадрить какого-нибудь гэдээрошника и слинять из города, решив тем самым все проблемы. Саша измучил ее ревностью и притязаниями на «святую любовь», перспектива романа с Робертом вызывала ужас.

«Чем скорее, тем лучше», — решила Анжела, приглядываясь к июньскому заезду.

Восторженных глаз, устремленных на солистку ансамбля, было отнюдь не мало. Но стоящих кандидатур оказалось всего три. Самая легкая добыча, но не слишком привлекательная — очкастый шахматист. Закомплексованный еврейчик, может, даже еще девственник.