Но одного ягненка определенно не хватит, а баранина надоела.

    Вдалеке брехали на луну косматые овчарки.

    * * *

    У шатра безмужней матери мужчина остановился. Даже не у самого шатра, а чуть поодаль, ближе к зарослям олеандра. Хозяйка его бывшей любовницы проводила время в пастушьем становище с единственной целью: скрыть позор. Даже если ее приемный отец и знал о проказах любимицы, он благоразумно решил не привлекать к ним всеобщего внимания. Прислуги и свиты выделил - кот наплакал. Сейчас, например, у входа в шатер дрыхли всего двое вартовых, и больше (мужчина твердо знал это) воинов поблизости не было. А пара разжиревших от бездель валухов - преграда слабая.

    Посланец матхурского правителя, не таясь, подошел к шатру.

    Громко топая.

    При виде его вартовые заморгали, стряхивая с ресниц остатки дремы.

    -  Ты чего, приятель? - сипло бросил левый, вислоусый дядька, садясь на корточки. - Не спится?! Иди овцу вылюби…

    -  Хоть бы тряпкой замотался, бесстыжая твоя морда! - Правый, совсем еще молоденький паренек, во все глаза глядел на могучий лингам мужчины, до сих пор торчавший стенобитным тараном.

    После шалостей любовницы? после сытной трапезы? - кто знает?

    Скажете, одна из причин - явная бессмыслица?!

    Скажите, а мы послушаем, но в другом месте и при других обстоятельствах.

    -  Сейчас замотаюсь, - легко согласился посланец Ирода.

    И коротко, без замаха, ударил молоденького ногой в горло. Пальцы ноги, сжатые в корявое подобие кулака, с хрустом вошли парнишке под подбородок, и почти сразу страшный кулак дернулся, раскрываясь весенним бутоном.

    С лепестками-когтями.

    Обратно бутон вернулся, унося добычу - кровоточащий кадык.

    -  Хочешь, и тебе курдюк вырву? - с искренним любопытством поинтересовался мужчина у дядьки, мгновенно присев рядом с ним. Одна когтистая лапа легла на древко копья, вторая же шипастым ошейником вцепилась в глотку вартового, гася крик в зародыше. То, что лапа на копье у людей называлась бы рукой, а лапа на глотке - ногой… Мужчину это не смущало. Притворство сейчас лишь помешало бы, а в обычном облике он плохо понимал разницу между руками и ногами.

    Эти глупости придумали люди.

    Для оправдания слабости.

    Рядом еле слышно хрипел парнишка, выхаркивая через второй рот остатки жизни, но он не интересовал обоих живых.

    Через секунду он уже не интересовал только Иродова лазутчика.

    Мужчина - назвать его человеком теперь было бы опрометчиво, но, безусловно, он оставался мужчиной! - встал во весь рост.

    Прислушался.

    Тишина.

    Вокруг… и в шатре.

    Небось когда варту рвало с перепоя, шуму было куда больше.

    Улыбка-зевок обнажила жемчужные клыки, и посланец предусмотрительного Ирода взялся за полог шатра. Он замешкался всего на ничтожное мгновение, которое и временем-то назвать стыдно, он отвлекся, жадно принюхиваясь к ароматам женского и детского тел, донесшимся из душной глубины, он уже шел… За все надо платить.

    Есть такая мера веса - называется «бхара». Ноша, которую человек способен нести на голове. Конечно, в последнюю очередь убийца сейчас думал о мерах веса, но на спину ему рухнуло никак не меньше пяти «бхар»! Ударило, смяло, отшвырнуло в сторону - и двухголосое рычание разодрало тишину в клочья.

    Старый пастуший пес-овчар тоже умел ходить беззвучно.