Приказ прозвучал, и уже через полтора месяца окрестности Матхуры уверенно прозвали царя Иродом.

    Ирод подумал и рассмеялся: ему понравилось. Перед этим его звали Кансой, то есть Кубком, - за умение в один дых осушать громадный наследственный кубок из черненого серебра.

    Согласитесь: Ирод звучит куда благозвучней!

    По возвращении карателей были разосланы лазутчики в уделы ближайших соседей. Приказ остался прежним, с малой поправкой: убивать тайком. Не оставл следов. Война нам не нужна, а исчезновение того или иного дитяти всегда можно свалить на недосмотр мамок или проказы упырей-пишачей.

    Лазутчики склонили головы перед владыкой, и вот на сегодняшний день прозвище Ирод уже взапуски бегало от пашен ядавов до пастбищ бходжей. Следом бегал слух: Ироду было пророчество о его будущей гибели. Дескать, убьет его не то потомок родной сестры владыки, не то дальний родич, не то просто земляк…

    Короче, родится в нынешнем году, вырастет и убьет.

    Ом мани!

    -  Интересно, - задумчиво спросил Ирод, который тогда еще был просто Кансой, у своих советников, - зачем богам сообщать мне о причине моей погибели? Ясное дело, чтобы я заранее принял меры, и никак иначе!

    Советники почесали в затылках и хором восславили мудрость владыки.

    Вот тогда-то матхурский правитель и возблагодарил судьбу за предусмотрительность. Не первый год привечал он демонское отребье: битых ракшасов из отрядов покойного Десятиглавца, ускользнувших от перуна Индры асуров, гигантов-данавов, которым было тесно в подводной резервации, просто одиночек-полукровок, каким был и сам Ирод… Эти из кожи вон лезли, выполняя любой приказ и не стесняясь в средствах. Во-первых, по природной склонности, а во-вторых, в случае гибели хозяина им и впрямь не оставалось места на земле.

    Здесь же, в местной глуши, беглецов никто не искал и искать не собирался.

    …Мужчина осторожно встал, стараясь не разбудить утомленную любовницу, и вышел из-под навеса. Шаг его был беззвучен, босые ступни, казалось, прилипали к земле, и при каждом движении лопатки мужчины выпирали наружу заметно больше, чем у обычного человека. Подойдя к загону, он перегнулся через плетень и ухватил за шкирку ближайшего ягненка. Вытащил наружу. Прижал к себе и долго баюкал, жадно вдыхая запах влажной шерсти и молока.

    И еще - страха.

    Звезды по-прежнему не отражались в его глазах, там мерцали свои собственные звезды, колючие искры, каким не место на земном небосклоне.

    Мужчина улыбнулся. Потом взял ягненка за задние ноги и мощно рванул.

    Поднес две кровоточащие половинки к самому лицу и на миг зажмурился, трепеща ноздрями.

    Первыми он съел печень с сердцем.

    Насыщаться следовало не торопясь. Сегодня он уйдет из опротивевшего становища, а путь до Матхуры тернист. Возможно, одного ягненка даже не хватит.

    Да и баранина надоела.

    Мужчина задумчиво посмотрел под навес, где в соломе спала обнаженная женщина. Сытая, не знавшая нужды и голода самка. Пальцы его несколько раз согнулись и разогнулись, выпуская наружу кривые когти.

    Он размышлял.

    В конце концов, именно эта похотливая дуреха проболталась ему об удивительном байстрюке, которого прижила ее хозяйка невесть от кого. О байстрюке с тельцем медно-красного цвета, сплошь покрытом загадочной татуировкой. О байстрюке с серьгами, что росли прямо из мочек ушей. Да и сама хозяйка… все-таки дочь царя Шуры, дальняя родственница матхурского Ирода…

    Женщина заслуживала определенной признательности.