— Что же дальше? — спросил Кэллахен голосом, так не похожим на его обычную манеру говорить. Он смотрел на длинные пальцы Барлоу, сжимающие горло мальчика. На них виднелись тоненькие голубые прожилки.

— Приятно видеть, что ты боишься меня, — ухмыльнулся Барлоу, немного крепче сжав шею Марка.

— Прекрати! — потребовал Кэллахен.

— Зачем? — теперь на лице Барлоу была только ненависть. — Чтобы оставить его для следующей ночи?

— Да!

Медленно, почти по слогам, Барлоу произнес:

— Тогда почему бы тебе не спрятать свой крест и не поговорить со мной лицом к лицу? Ты — и я?

— Хорошо, — сказал Кэллахен, но голос его дрогнул.

— Так сделай это! — с насмешливой издевкой воскликнул Барлоу.

— И я могу поверить, что ты отпустишь его?

— Но я же верю тебе!.. Смотри!

Он отпустил Марка и поднял вверх руки.

Не веря своему счастью, Марк на мгновение застыл неподвижно, а потом, не глядя в сторону Барлоу, бросился к родителям.

— Беги, Марк! — воскликнул Кэллахен. — Беги!

Марк расширившимися глазами смотрел на него:

— Мне кажется, они мертвы…

— БЕГИ!

Марк медленно выпрямился. Он повернулся и посмотрел на Барлоу.

— Скоро, дружок, — пропел Барлоу, — очень скоро ты и я…

Марк плюнул ему в лицо.

В глазах Барлоу внезапно сверкнул гнев, граничащий с безумием.

— Ты плюнул на меня, — прошептал он. Его тело задрожало, и он, как сомнабула, сделал шаг вперед.

— Назад! — выкрикнул Кэллахен, бросаясь ему наперерез.

Барлоу застонал и закрыл лицо руками.

— Я убью тебя! — прошептал Марк и выскочил из дома.

Барлоу, казалось, сразу же стал выше. Его глаза метнули молнии в сторону двери.

— Сейчас тебя настигнет чаша твоя, безумец…

— Я священнослужитель! — напомнил ему Кэллахен.

Барлоу зарычал:

— Священнослужитель!

Мерзкое для него слово словно льдом сковало горло, и вампир осекся.

Кэллахен стоял неподвижно. Почему он ничего не делает? Почему не читает молитву, не осеняет нечистую силу крестом? Почему…

И вдруг он увидел: сияние креста начало медленно угасать.

Он расширенными глазами смотрел на крест. И тут заметил, что к нему подходит Барлоу.

— Отойди! — вне себя завопил Кэллахен, отступая на шаг. — Я приказываю тебе во имя Господа!

Барлоу рассмеялся.

Крест светился уже совсем тускло. Вокруг лица вампира вновь сгустились тени. Крест задрожал в руках Кэллахена, и, вспыхнув в последний раз, — погас. Теперь это был всего лишь бесполезный кусочек металла.

Барлоу протянул руку и выхватил крест. Кэллахен беспомощно вскрикнул, этот крик, казалось, эхом отозвался в его душе. Он увидел, что Барлоу швырнул крест на пол и топчет его каблуком.

— Будь ты проклят! — закричал Кэллахен.

— Слишком поздно для того, чтобы устраивать мелодраму, — сказал из темноты Барлоу. В его голосе звучало нечто, напоминающее сожаление. — Теперь в этом нет необходимости. Ты забыл доктрины собственной церкви, разве не так? Крест… вино и хлеб… причастие… только символы. Крест — это ведь всего лишь кусок дерева, хлеб — это пшеница, вино — гнилой виноград.