И он положил на плечи Кэллахена тяжелые руки.

— Теперь ты причастишься тела моего. Ты не получишь бессмертия. Останется только голод и потребность служить Господину. Я намерен извлечь из тебя пользу. Я пошлю тебя в стан твоих друзей. Ведь в этом все еще есть необходимость? Им будет нужен такой вождь, как ты. И мальчишка расскажет о твоем героизме… Вот твое истинное назначение, лжесвященнослужитель!

Кэллахен вспомнил слова Мэтта: «Некоторые вещи хуже, чем смерть».

Он попытался бороться, но руки, державшие его, были сильнее. Они скользили по его шее.

— Приди же, лжесвященник! Вкуси истинной религии! Вкуси тела моего!

Поняв, что сейчас произойдет, Кэллахен в ужасе содрогнулся:

— Нет! Не надо… не надо…

Но руки были неумолимы. Его голову клонило вперед, вперед…

— Давай же, поп! — прошептал Барлоу.

И Кэллахен почувствовал, что его губы касаются пульсирующей жилки на шее вампира. Он задержал дыхание, пытаясь увернуться, но тут жилка лопнула и он почувствовал привкус крови.

И наконец он сделал глоток.

Анна Нортон вышла из машины, не заперев ее, и пошла вдоль принадлежавшей больнице автостоянки. Тучи наползли на звезды, и скоро должен был пойти дождь. Но Анна не обращала на это внимания, сосредоточенно глядя перед собой.

Она очень отличалась теперь от той Анны, с которой когда-то познакомила Бена Мерса Сьюзен. Если прежняя Анна очень заботилась о своей внешности, то нынешняя скорее напоминала нищенку в матерчатых туфлях на босу ногу.

В свое время она предупреждала Сьюзен, что не доверяет этому Мерсу и его друзьям. Она всегда знала, что им нельзя доверять. Он сказал ей это.

Весь день она, полубольная, спала, и у нее не было сил подняться с постели. Но потом во сне к ней пришел Он. Его глаза… они гипнотизировали ее своим красным светом. Когда на тебя смотрят такими глазами, невозможно отвести взгляд… да и не хочется.

Он рассказал ей все: и что она должна сделать, и как она потом окажется со своей дочерью и многими другими… и с ним.

В кармане у нее лежал револьвер 38-го калибра, принадлежавший мужу.

Она вошла в приемный покой больницы. Если кто-нибудь сейчас попытается остановить ее, она сметет его на своем пути. Не выстрелом, нет! Ни один выстрел не должен прозвучать, покуда она не окажется в палате Берка. Так приказал он. Если они попытаются остановить ее и если помешают сделать то, что она должна сделать, он не придет к ней ночью и не поцелует ее.

За столиком сидела совсем молоденькая девушка в белом халате. Она сосредоточенно разгадывала кроссворд. Это была дежурная медсестра.

Медсестра с профессиональной улыбкой посмотрела на Анну, но тут же переменилась в лице, когда увидела ближе подходящую к ней женщину. Наверное, это сбежавшая пациентка…

— Мадам, если вы…

Анна достала из кармана револьвер и направила его на медсестру:

— Отвернись.

Рот медсестры беззвучно зашевелился. Она учащенно дышала.

— Ни звука. Иначе я убью тебя.

Медсестра побледнела.

— Отворачивайся же!

Девушка медленно отвернулась. Анна Нортон, держа наготове пистолет, замахнулась, чтобы ударить девушку рукояткой по голове.

И в этот момент она оступилась.

Пистолет выскочил у нее из рук.

Медсестра не просто вскрикнула — она начала вопить на высоких тонах, переходя от воя к визгу. Проходящий недалеко санитар бросился на этот крик. Мгновенно оценив ситуацию, он ногой отшвырнул пистолет в сторону.