Мэтт рассмеялся:

— Я очень рад. Встречу вас в конторе, если…

— Мистер Берк! — подбежала Джекки. — Хорек отключился в мужской уборной. Как вы думаете…

— О, Боже, ну конечно. Бен?..

— Само собой.

Они встали из-за стола. Оркестр играл опять — что-то насчет того, как ребята из Маскоджи все еще уважают декана колледжа.

В уборной воняло мочой и хлоркой. Хорек привалился к стене между двумя писсуарами, и какой-то парень в армейской форме писал приблизительно в двух дюймах от его правого уха.

Крейг валялся там с открытым ртом и выглядел ужасно старым, — старым и раздавленным некой холодной, безразличной, жестокой силой. Бена охватило ощущение своего собственного разложения и упадка — не в первый раз, но потрясающе неожиданно. Жалость, поднявшаяся в горле как блестящая черная вода, относилась не только к Хорьку, но и к нему самому.

— Возьмем его под руки, — предложил Мэтт, — когда этот джентльмен управится с делами.

— Ты бы не мог поторопиться, приятель? — попросил Бен солдата.

Как ни странно, солдат поторопился.

Хорек был тяжел всей тяжестью человека, потерявшего сознание.

«Вот и Хорек», — сказал кто-то в зале, и раздался общий смех.

— Деллу следовало бы не пускать его, — Мэтт тяжело дышал. — Знает же, чем это всегда кончается.

Кое-как они добрались до дверей, потом по деревянным ступенькам спустились на автомобильную стоянку.

— Легче, — проворчал Бен, — не уроните.

Ноги Хорька прыгали по ступенькам, как деревяшки.

— «Ситроен»… там, в последнем ряду.

Воздух похолодел — завтра листья на деревьях станут кровавыми. У Хорька начало клокотать в горле, голова его подергивалась.

— Сможете уложить его, когда приедете? — спросил Мэтт.

— Думаю, да.

— Отлично. Посмотрите, над деревьями видно крышу Марстен Хауза.

Действительно, конек крыши виднелся над массой верхушек сосен, заслоняя звезды.

Голова Хорька привалилась изнутри к стеклу машины, придавая ему какой-то гротескный вид.

— Так в четверг, в одиннадцать?

— Спасибо. И за Хорька спасибо тоже, — Мэтт протянул руку, и Бен пожал ее.

Бен сел в машину и направился к городу. Когда неоновая вывеска Делла исчезла за деревьями, дорога сделалась пустынной и черной. Бен подумал: «На этих дорогах теперь нечисто».

Хорек издал короткий храп, сопровождаемый стоном, и Бен подпрыгнул. «Ситроен» слегка вильнул.

«С какой стати я так подумал?»

Ответа не было.

Он опустил боковое стекло, направив поток холодного воздуха на Хорька, и, к тому времени как «ситроен» подъехал к дверям Евы Миллер, Хорек обрел какое-то смутное полусознание. Бен отволок его, спотыкающегося, через заднюю дверь в кухню, слабо освещенную горящей печкой. Хорек застонал, потом пробормотал хрипло: «Чудесная девчонка, а замужние, они… знаешь…»

От стены отделилась тень и оказалась Евой, огромной, в потрепанном домашнем халате, с тонкой сеткой на волосах. Лицо ее выглядело бледным и призрачным от ночного крема.

— Эд… — проговорила она. — Ох, Эд, ты опять?

Глаза Хорька открылись при звуке ее голоса, и лицо тронула улыбка.

— Опять, опять и опять, — прохрипел он. — Ты-то должна знать, кажется.

— Вы не могли бы отвести его в спальню? — попросила она Бена.