Наступил миг потрясенного молчания. Потом Чарльз вскочил на ноги и принялся нервно мерить шагами комнату.

— Деньги! Деньги! Деньги! — с презрением выпалил он. — Все хотят только денег!

— Так получилось, что ты тоже хочешь именно их, — ответила мать.

— Нет, в деньгах я нуждаюсь. А хочу любви, — резко ответил Чарльз. — Любви, о которой я читал в книгах и которая, насколько я сумел убедиться, встречается только в книгах, но не в реальном мире.

— Все эти разговоры очень хороши, — сердито возразила мать, — но ты должен жениться на богатой наследнице. Джон не остановится, и, если ты не сокрушишь его, он вечно будет требовать больше, больше и больше, пока у тебя не останется ни пенса.

Чарльз остановился и вернулся на место. Его лицо было очень бледно.

— Ты, конечно, права, — признал он. — Жестокая и унылая, это все-таки правда. Но как ты предлагаешь мне его «сокрушить»?

Леди Хестер вздохнула.

— Непростой вопрос, верно? Ах, как жаль, что сейчас не восемнадцатый век, когда проще было нанять убийцу…

Чарльз чуть не поперхнулся своим кофе.

— Мама, пожалуйста, умоляю, не говори таких вещей. Знаю, ты просто шутишь…

— Неужели? Да, пожалуй, шучу. Но иногда я чувствую, что очень жестко настроена против него из-за его отвратительного эгоизма. В такие минуты я приободряюсь, представляя, как на него нападают разбойники и забивают дубинами насмерть. От этой мысли мне делается гораздо легче.

Голубые глаза и улыбка леди Хестер при этих словах были ангельскими.

Чарльз всегда подозревал, что под сказочной хрупкостью матери кроется гораздо более сильный характер, чем можно было бы заподозрить. Теперь он с осторожностью взирал на нее, не зная, как воспринимать эту последнюю реплику. Леди Хестер улыбнулась и погладила сына по руке.

— Я говорю то, чего на самом деле не думаю. Иногда это помогает. Хотя проблема остается нерешенной.

Чарльз кивнул и поднялся со стула, с нетерпением ожидая прогулки верхом, на время которой можно будет ненадолго отложить заботы.

Мать проводила его до парадной двери. Внезапно Чарльз сказал:

— Помолись за меня, мама. Помолись, чтобы я нашел правильный способ справиться с этим. Не переживай, должен быть какой-то выход. Как-нибудь каким-то чудом, но я должен его найти.

Когда мать целовала Чарльза на прощание, в глазах у нее стояли слезы.

Граф Хартли отправился на конюшню, где его уже ждал главный конюх. Чарльз заставил себя улыбнуться мужчине, который был хорошим, преданным работником.

— Ураган ждет вас, милорд. С нетерпением.

— Ему нужен хороший галоп, чтобы сбросить немного энергии, — ответил граф. — Что ж, я намерен устроить такую быструю скачку, какой он еще не знал.

Чарльз оседлал Урагана, лоснящегося вороного жеребца, своего любимца. Измученный ожиданием, конь тут же устремился вон из конюшни к загону. Когда Чарльз натянул поводья, ему с трудом удалось сдержать Урагана, чтобы тот на деле не доказал, как хорошо ему подходит имя. Конь жаждал свободного бега, но насладиться им смог только далеко в полях, что раскинулись за садом.

Какое-то время Ураган скакал галопом со скоростью, какую только позволяли развить его длинные ноги, и Чарльз контролировал его как можно мягче. Они знали и доверяли друг другу. Наконец, Ураган счел за лучшее снизить темп. Проскакав поле на захватывающей дух скорости, они достигли большого леса. Теперь лошадь снова замедлила шаг, пробираясь по тропинке между деревьями.

Чарльз на миг позабыл о своих невзгодах. Солнце, пробивающееся сквозь листву деревьев, делало лес прекрасным и мистическим, каким граф всегда его представлял.