– А почему у тебя нет времени на это, Джи? Зачем тебе так много работы? – Он полностью проигнорировал другую часть моего ответа. Я поджала губы. Тео без страха делился какими-то жизненными переживаниями, я же, напротив, полностью закрылась от него и не позволяла заглянуть в мою настоящую жизнь. Я глубоко выдохнула.

– Это связано с нереализованными целями… Мечтами, – я отпила вино и посмотрела прямо ему в глаза, все же решаясь приоткрыть завесу тайны. – В свое время я очень хотела стать журналисткой. Я дышала этой мечтой. Мы с папой работали как проклятые, чтобы подстраховать меня со стипендией. Я училась каждую свободную минуту и подрабатывала в кафе с шестнадцати лет. А потом… А потом у папы случился инсульт.

Прошло уже столько лет, но стоило мне вспомнить тот день, как ком вставал в горле. Непрошеные слезы так и норовили сорваться, дыхание срывалось. Я была свидетелем этого ужаса, с которым никем не хочу делиться и которого никому не пожелаю. То, как мой папа не понимал, что с ним происходит, и пытался взять под контроль собственное тело, навсегда останется в моей памяти. Я уже смирилась. Тут и десятков лет будет мало. Тео все удивлялся, как я не испугалась тех мужичин в баре, не побоялась выплеснуть ему сок в лицо и вела себя иногда безрассудно и слишком смело. Нет, дорогой, свое я уже отбоялась. После того пятничного вечера мне уже на все плевать, хоть в пламя, хоть с обрыва. От панической атаки меня спасла рука Тео. Он аккуратно накрыл мою ладонь своей и улыбнулся мягко и доброжелательно. Я сделала глубокий вдох и выдох. Рядом с ним я справилась со своим состоянием намного быстрее и проще. Он должен услышать всю историю.

– Мне было девятнадцать. Прошло четыре года, – я говорила медленно, подбирая слова. – Я собиралась поступать на годичный курс подготовки к университету. Знаешь, чтобы еще раз убедиться, что выбрала правильный путь. – Нам подали еду, но Тео даже не шелохнулся. – А потом случилось то, что случилось. Все деньги ушли на первоначальную реабилитацию. Нас всего двое, денег не так много. Теперь из работающих осталась только я и пособие отца. Ни о каком университете не может быть и речи, пока я не покрою долги и не обеспечу нам обоим стабильное будущее. Я достаточно сильная, чтобы выдержать все это. Те вспышки агрессии… – я улыбнулась. – Прости за них, я много работала, мало спала и бросалась на всех, кого видела перед собой.

– Ой, да я и не думал обращать на них внимание, – Тео в своей манере не стал меня жалеть, прекрасно понимая, насколько это может ранить. Он отшутился, не прекращая держать меня за руку. – Ты и сейчас иногда срываешься.

– Иногда – ключевое в этом предложении слово, – я усмехнулась и переплела наши пальцы. – Между прочим, в день, когда я упала на лед, я не спала почти двое суток, но природное упрямство и любовь к хоккею потянули меня на игру. И вот я упала на лед. Вместо того чтобы просто помочь, ты начал осыпать меня престранными шутками. А нас, между прочим, показывали на экране! На тридцать тысяч зрителей!

– Зато какое эффектное первое впечатление!

– Я подумывала дать тебе между ног, – я злобно улыбнулась, но Тео ответил мне ехидной улыбкой.

– Это была бы ошибка, мы носим ракушки, – он усмехнулся. – А что дальше? Не съезжай с темы… Что с твоей мечтой?

– А что с моей мечтой? – я пожала плечами. – Читаю новостные паблики, по возможности всякие марафоны прохожу, – я выдохнула. – Нет времени, Тео. Я работаю по шестьдесят часов в неделю минимум. Я просто не могу бросить работу, чтобы пойти учиться. Иначе банально будет нечего есть. Благо папе стало лучше в последний год. Он теперь может сам ходить, хоть и с проблемами, и не много.