—   Сами тут... — вздохнул он. — Шуршим по­маленьку... Костя докладывал, будто вы там сво­рачиваетесь?

—   Вроде того, — сказал я. — А вы? Всех повя­зали?

—    Оставили кое-кого до твоего приезда.

—  То есть? — спросил я. — Ты про кого? Про Козлачевского?

—    Есть зацепка, — сказал он. — Но не больше того. Словом, еще один тюменский «генерал» найден с перерезанным горлом. А до этого будто бы сам застрелился телохранитель этого козла Гоши. Володька Фрязин, которого я у тебя умык­нул, оказался на высоте.

—  Не можешь не похвастаться, — спросил я, — достижениями под твоим непосредствен­ным руководством? Не мог потерпеть, пока мы прибудем в Москву. Я сегодня ночью прилетаю. И закончим на этом, Слава. Тут Витя передает тебе привет.

Поговорив с Грязновым, я подошел к окну. И присвистнул, увидев, что за ним делается.

—   А ну посмотри! — сказал я Вите. — Подой­ди поближе.

Солонин встал возле меня и поскреб в затыл­ке. Машина сына Президента в сопровождении джипа с охраной неспешно ехала в сторону пло­щади Ахундова, в направлении «гнездышка», где еще недавно наш рыцарь без страха и упрека освобождал прекрасную даму из рук негодяев.

—   Звони Фирюзе! — сказал я, отходя от окна.

Витя махнул рукой и сел в кресло. Длинные

свои конечности на спинку соседнего кресла он не закинул, что свидетельствовало о его плохом настроении.

—    Ты грустишь о несостоявшемся свида­нии, — сказал я. — Если командированный му­жик не оприходовал какую-нибудь вдовушку на своем временном месте, то можно считать, что он никуда и не выезжал...

—   Пошляк вы, Александр Борисович, если приписываете мне подобные комплексы. Как будто в иных местах и странах у меня было по- другому. Рок какой-то! Не успеет понравиться девушка, как тут же приходится отбивать ее от негодяев. А девушки в нашей группе смотрят на нас как на товарищей по работе.

—   И все-таки жизнь продолжается! — сказал я. — Мы с тобой способствуем тому, чтобы жизнь не прерывалась, чтобы влюбленные бегали на свидания, встречались, целовались и так далее.

—    Поэтому я должен отказаться от собствен­ной личной жизни? Не рано ли вы, Александр Борисович, стали благодушествовать? Влюблен­ные в данный момент меня меньше всего волну­ют. Кадуев на свободе, и те, кто за ним стоит, руки не опустят... Козлачевский, как я понял, тоже на свободе. Ну отбились мы, предотвратили взрыв, уберегли архивы... И что? Причины, по которым метро взрывают, женщин похищают, архивы крадут, — остались. И я не удивлюсь, если наш с вами разговор слушает сейчас мерзавец Кадуев, тряся бороденкой, которую я все- таки основательно ему пощипал...

—   Сматываемся, — сказал я. — Именно поэ­тому, Витя, сматываемся, пока нас снова не по­просили освободить, захватить, предотвратить...

И опять телефонный звонок.

—   У вас дурной язык, — сказал Витя, не ше­лохнувшись. — Обязательно что-нибудь накар­каете. Поэтому берите трубку сами.

Он как в воду смотрел.

—   Говорит начальник охраны... — хрипел чей-то голос. — Нашего Алекпера только что по­хитили... возле площади Ахундова... Сразу не­сколько машин блокировали трассу...

Я прислушался. Вдалеке раздавались отдель­ные выстрелы и очереди из автоматов.

—    Вы слышите? — проговорил тот же го­лос. — Наш Алекпер в последнюю минуту, когда его тащили в машину, крикнул, чтобы мы вам позвонили.